Озорница

Амелия скривила губы в презрительной усмешке, давая понять, что она думает об экстравагантных обещаниях отца Клэр. Некогда мисс Винтерс не устояла перед чарующей улыбкой Дэвида Скарборо и поверила ему на слово, что плата за обучение дочери будет внесена полностью и в срок. Основываясь исключительно на этом обещании, она позволила себе кое-какие личные расходы и даже раскошелилась на нужды пансиона. А кто теперь покроет издержки? Дух святой?

«Небось он клялся, что обязательно приедет за тобой, милочка?» Этот вопрос чуть не сорвался с языка, но Амелия промолчала и натянуто улыбнулась.

— Мне кажется, Клэр, тебе пора расстаться с пустыми мечтами. Они приличествуют разве что малым детям.

— Не смейте меня так называть! — воскликнула девочка, вскакивая на ноги. Ее глаза зло сверкали, руки сжались в кулаки. — Только батюшка называл меня Клэр, а мое полное имя Эмили.

Амелия невольно вжалась в спинку кресла, нервно теребя кружевной воротник блузки.

Девочка бросилась вон из комнаты, едва не споткнулась о порог и вылетела в коридор. Мисс Винтерс подошла к двери, выглянула наружу, но Клэр и след простыл. Директриса прислонилась плечом к стене, отдышалась и в этот момент заметила горничную.

— Бедная девочка. Мне очень жаль ее, мэм, — промямлила та, вытирая заплаканное лицо краем белого передника, от чего на носу ее осталось пятнышко сажи. — Сегодня утром она отдала кусок сладкого пирога для моего чахоточного брата Фредди.

Директриса смерила служанку уничтожающим взглядом.

— Если бы меня, Тэнси, волновало твое мнение о благотворительной деятельности мисс Скарборо, я бы сама поинтересовалась, что ты думаешь на сей счет.

Горничная принялась энергично протирать тряпкой циферблат часов в коридоре, а директриса, одернув костюм, вернулась в библиотеку. По всему зданию разнесся грохот хлопнувшей двери.

Служанка воздела очи горе и горячо зашептала:

— Господи, помоги бедной девочке. Если ты ниспослал бы ангела на грешную землю, я знаю, он принял бы образ Эмили Клэр.

— Черт, черт, черт! Будь все трижды проклято! — повторяла Эмили, притоптывая ногой по ковру.

С кружевной подушки за ней равнодушно наблюдала кукла с фарфоровым личиком и ничего не выражающими круглыми голубыми глазами. При виде тонкой золотой цепочки на запястье игрушки Эмили вздрогнула. Только манящий блеск драгоценного металла мог вынудить батюшку бросить дочь и уехать в Новую Зеландию. Сейчас там золотой прииск. Но какой в нем смысл, если батюшка погребен под землей, спутанный по рукам и ногам блестящими цепями?

Эмили отшвырнула куклу в дальний угол спальни, упала на колени перед кроватью и, чтобы заглушить громкие рыдания, сунула в рот край шелкового покрывала; слезы потекли рекой, обжигая щеки. Чуть погодя, немного успокоившись, она открыла глаза и обвела взглядом комнату.

Кукла валялась возле окна, задрав ноги.

— Прости меня, Аннабелла, — прошептала Эмили, подползла на коленках к игрушке и крепко прижала ее к груди. На фарфоровом лобике пролегла тонкая трещинка, протянувшаяся к раненому сердцу девочки. — Я нечаянно. Прости меня, — прошептала Эмили, оправила бархатное платьице и поцеловала куклу в трещинку. — Нам с тобой хныкать нельзя. Батюшка всегда учил меня держаться молодцом. — Из горла ее вырвался короткий смешок, больше похожий на рыдание. — Теперь нам остается только ждать.

Она взобралась на подоконник, прижимая к груди куклу, и выглянула в окно. Смеркалось; на улице один за другим вспыхивали газовые фонари, разрезая темноту зеленоватым светом. В оконном стекле отражались розовые щеки и светлые пряди Аннабеллы, контрастирующие с густыми темными волосами и смуглым лицом Эмили. Девочка баюкала игрушку, прижавшись к ней подбородком. Внезапно она зябко передернула плечами.

— Мы с тобой будем паиньками, Аннабелла, и дождемся своего, — прошептала Эмили. — Батюшка теперь не сможет приехать за нами, но вместо него приедет господин Коннор. Так сказал батюшка.

Сгущались сумерки, Эмили медленно раскачивалась из стороны в сторону, слезинка капнула с ее подбородка и медленно скатилась по фарфоровой щеке куклы.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

«Дорогая доченька, надеюсь, ты здорова…»

Новая Зеландия, Северный остров, 1872 год

— Эмили Клэр Скарборо пора хорошенько проучить за непослушание.

Угроза, прозвучавшая в голосе Барни, насмешила Эмили. Она повернулась спиной к поручням. Барни не сводил с нее гневного взгляда, а изрытое оспой лицо его исказила злая гримаса. Крепко вцепившись в поручни жилистыми руками, он провозгласил:

— Сейчас я этим займусь.

Дорин ухватила брата за ухо мертвой хваткой, снискавшей ей злую славу в пансионе для благородных девиц Фоксуорт; все воспитанницы остерегались попадаться ей под руку в недобрую минуту.

— Ой, сестренка, больно, — взмолился Барни. — Отпусти! Я пока что ничего ей не сделал. Пальцем не тронул.

— Не морочь мне голову! Я видела, как ты пялился, когда мы ее обряжали.