Озорные рассказы

— Мне с моей дочерью будет лучше за стенами монастыря, чем в этом гнезде порока! Получайте наследство от вашей служанки! Ха-ха-ха! Что за распрекрасная госпожа де Канде!

— В чем дело? — спросил внезапно возникший на пороге Амадор.

— Дело в том, святой отец, что здесь вопиет сама месть. И для начала я прикажу посадить в мешок и бросить в реку эту распутницу за то, что она к выгоде своей расхищала семя дома Канде! Хочу избавить палача от трудов. Засим хочу…

— Уйми свой гнев, дочь моя, — строго произнес монах. — Церковь и Отец наш Небесный велят нам прощать должникам нашим, коли мы желаем милости Божьей, поелику Господь дарует прощение Свое тем, кто прощает других. Господь карает вечными муками лишь тех, кто мстит, и обещает рай тем, кто прощает. Отсюда идет праздник Прощеного воскресенья, радостный день, когда забываются все обиды и оскорбления. Прощение есть счастье. Прощайте и прощены будете, прощение есть священный долг христианский. Простите господина де Канде, и он благословит вас за доброту и милосердие и возлюбит вас крепче прежнего. Прощение вернет молодость сердцу вашему. И помните, госпожа, что в некоторых случаях прощение есть способ отмщения. Простите служанку вашу, и она будет Бога за вас молить. И таким образом Господь, Коего все будут просить за вас, охранит вас и за дарованное вами прощение наградит потомками мужеска пола.

С этими словами монах взял руку господина, вложил ее в руку его жены и добавил:

— Идите и побеседуйте о прощении.

Засим, склонившись к уху мужа, монах дал ему сей мудрый совет:

— Господин мой, воспользуйтесь самым сильным аргументом, предъявив который вы заставите ее молчать, потому как рот женщины переполняется словами, когда пусто ее лоно. И впредь об этом аргументе не забывайте, тогда верховодить будете вы, а не жена.

— Дьявол меня забери! Бывают же на свете добрые монахи!

Господин де Канде удалился, а Амадор остался один на один с Пероттой.

— Ты согрешила, дочь моя, ибо насмехалась над служителем Божьим. Гнев Господень обрушится на твою голову, и, где бы ты ни была, тебе не избежать кары за все твои проделки, и даже после смерти не найдешь избавления, ибо гореть тебе в геенне огненной веки вечные, и каждый день ты будешь получать по семьсот тысяч миллионов ударов плетью за тот удар кнутом, что я получил по твоей милости.

— Ах, святой отец! — воскликнула Перотта, бросившись к ногам Амадора. — Вы один можете меня спасти, позвольте мне спрятаться под вашу рясу, она укроет меня от гнева Господня.

Тут она приподняла рясу, как бы желая устроиться под нею, и ахнула:

— Матерь Божья! Монахи-то куда лучше рыцарей!

— Рога и сера! Ты что, никогда не нюхала монахов?

— Не-а, — отвечала служанка.

— И не знаешь, как монахи служат службу бессловесную?

— Не-а.

Тут монах отслужил службу наилучшим образом, как на самом великом церковном празднике, с колокольным перезвоном и фа-мажорными псалмами, горящими свечами и хором мальчиков, растолковал ей и что есть „Introït“[138] и „Ite missa est“[139] и довел Перотту до таковой святости, что даже гнев Господень не нашел бы в ее теле ни одного местечка, кое не было бы омонашествовано. По просьбе Амадора Перотта проводила его в спальню к сестре сеньора де Канде, у которой он возжелал узнать, не хочет ли она исповедаться, поелику священники редко бывали в этом замке. Как всякая добрая католичка, девица де Канде обрадовалась возможности очистить свою душу. Амадор велел ей открыть ему все как есть, без утайки, и бедняжка позволила ему увидеть то, что он назвал совестью старой девы, совестью черной как смоль, и сказал, что в ней сосредоточены и цветут все женские грехи. Дабы на будущее получить отпущение сих грехов, следовало закупорить совесть доброй монашеской индульгенцией. Простодушная девица возразила, что, дескать, не знает, где получить подобную индульгенцию, на что монах ответствовал, что у него на сей случай при себе всегда, слава Богу, имеется особая реликвия, которая позволяет ему отпускать грехи, и сия реликвия есть самая снисходительная на свете, поелику без единого слова дает прощение и дарит бесконечную благодать, что есть истинное, вечное и первейшее свойство индульгенции. Бедняжка была столь ослеплена видом сей реликвии, достоинства коей она познала разными способами, что рассудок ее помутился, и она до того уверовала в сию реликвию, что с великой набожностью удовольствовала себя индульгенциями, как дама де Канде удовольствовала себя местью. Однако исповедь сия разбудила юную дочь де Канде, которая пришла полюбопытствовать, что происходит. Заметьте, что монах уповал на эту встречу, поелику у него слюнки потекли, когда он узрел сей сочный плод, который он немедля заглотил, ибо добрая воспитательница не могла воспрепятствовать тому, чтобы он, согласно желанию воспитанницы, одарил малышку остатком индульгенций. Примите также в рассуждение, что сию радость он заслужил трудами своими.