Озорные рассказы

Наступило утро, свиньи наелись требухи, коты освободились от любовных чар, поелику мочой своей залили всю кошачью травку, Амадор улегся на свою лежанку, которую Перотта привела в порядок. Все спали благодаря монаху столь долго, что поднялись лишь к полудню, когда в замке подавали обед. Слуги, все как один, почитали монаха за дьявола, унесшего котов и поросят вместе с хозяевами. Несмотря на сии домыслы, к обеду все собрались в столовой.

— Святой отец, проходите, — сказала хозяйка монаху, подав ему руку и усадив рядом с собою на место барона, к великому изумлению всех слуг, поелику господин де Канде не издал при этом ни звука. — Пажи, подайте вон то блюдо отцу Амадору.

— Отцу Амадору надо отведать того, — вторила ее золовка.

— Наполните кружку отца Амадора, — велел господин де Канде.

— Подайте хлеба отцу Амадору, — тоненьким голоском попросила малышка де Канде.

— Чего изволите, отец Амадор? — спрашивала Перотта.

Кругом только и слышалось: Амадору то, Амадору се. Славного Амадора чествовали и обхаживали, словно невесту после первой брачной ночи.

— Кушайте, святой отец, — говорила дама, — вчера ваш ужин был слишком скуден.

— Пейте, святой отец, — говорил сеньор. — Черт побери, вы лучший из всех монахов, что я когда-либо видел!

— Отец Амадор — прекрасный монах, — шептала Перотта.

— Снисходительный монах, — добавляла сестра барона.

— Добрый монах, — говорила малышка.

— Великий монах, — вздыхала дама.

— Монах, чье имя подходит ему во всех отношениях, — заключил писец.

Напыщенный и громадный, точно бык на пастбище, Амадор чавкал, жевал, пробовал одно блюдо за другим, хлестал гипокрас, облизывался, икал, рыгал и пускал ветры. Слуги взирали на него с ужасом, полагая, что он не иначе как колдун. Когда обед закончился, дама де Канде, девица де Канде и малышка де Канде начали умолять господина де Канде пойти на мировую в тяжбе с монастырем. Жена уверяла, что пребывание монаха в замке пошло бы всем на пользу, сестра желала отныне каждый день очищать свою совесть, дочь, дергая отца за бороду, требовала, чтобы добрый монах навсегда остался в замке. Покончить тяжбу может только этот монах и никто другой, ибо отец Амадор благоразумен, добр и мудр, словно святой; горе тому, кто станет враждовать с обителью, в коей есть подобные монахи; если все монахи таковы, как Амадор, аббатство непременно одолеет замок по всем пунктам и разорит его; в общем, женщины привели тысячу доводов, кои потоком обрушились на голову хозяина замка и затопили его так, что он сдался, рассудив, что мира в доме не будет, пока он не покончит с этим делом так, как они того желают. Он призвал писца и Амадора, и последний поразил его несказанно, достав из сумы грамоты и векселя, кои обязывали сеньора и его писца незамедлительно заключить соглашение. Дама де Канде, увидев, что дело идет на лад, отправилась в бельевую, дабы выбрать лучшую простынь и сшить дорогому Амадору новую сутану. Все в замке заметили, сколь изношено его платье, и не хотелось даме оставлять столь прекрасное орудие мести в столь ветхом чехле. Благодарные женщины с жаром взялись за дело. Дама де Канде кроила, служанка шила капюшон, девица де Канде пожелала вышить его своими руками, малышка взялась украшать рукава. Засим все принялись доводить сутану до совершенства, и до того им хотелось приодеть монаха, что к ужину новое облачение было готово так же, как и новый договор, скрепленный печатью господина де Канде.

— Ах, святой отец! — воскликнула дама. — Если вы нас любите, вы отдохнете от великих трудов ваших и согласитесь принять ванну, которую приготовила и согрела для вас Перотта.

И вот Амадора искупали в душистой воде. Выйдя из ванны, он надел новую сутану из тонкой шерсти и новые сандалии, и всем показалось, что свет еще не видывал столь достославного монаха.

Тем временем тюрпенейские братья, в великом страхе за Амадора пребывавшие, поручили двум монахам разыскать беднягу в замке. Лазутчики бродили вдоль рва, когда Перотта выбросила туда вместе с прочими отбросами засаленную рясу Амадора.

Завидев это, монахи уверовали, что старый безумец нашел в замке свою погибель. Они вернулись в монастырь, объявив, что, безо всякого сомнения, Амадор терпит муки мученические во имя родного аббатства. Аббат повелел всем идти в часовню и молить Господа, дабы Всевышний поддержал своего верного служителя в его страданиях. Амадор же, отужинав после ванны, положил договор за пояс и пожелал вернуться в Тюрпеней. И тут он обнаружил, что у крыльца стоит конюх и держит уже оседланную и запряженную кобылу госпожи де Канде. Хозяин замка велел своим людям проводить монаха, чтобы с ним по дороге ничего дурного не приключилось. Тут Амадор простил обитателям замка вчерашние каверзы и даровал всем и каждому свое благословение, прежде чем покинуть сие новообращенное место. Само собой, дама провожала его взглядом, объявив, что он славный наездник. Перотта сказала, что сей монах держится в седле лучше, чем многие рыцари. Девица де Канде вздохнула, а малышка потребовала, чтобы Амадор стал ее духовным отцом.