Озорные рассказы. Все три десятка

За горами матакенскими простиралась богатейшая страна, но сообщения с нею не было из-за того, что на пути к ней высились непроходимые скалы, и надо было сто раз продать всё королевство, чтобы проложить туда дорогу. В этом соседнем королевстве, называемом Гулистан, продавались редкостные и неимоверно дорогие дрова, чей запах походил на запах фиалок и чьё тепло излечивало от всех болезней. Старая Тонкопряха желала топить свой очаг только этими дровами, рядом с которыми даже гвинейский самбук ничего не стоил. Она извлекала из этой страны бесконечное количество вещей, матакенцам неизвестных, а когда запасы их истощались, её сын, рискуя жизнью, должен был преодолевать горы, ледники и покрытые снегом пропасти, чтобы найти для своей матери в Гулистане всё, что ей нужно, и бедный послушный мальчик снова и снова пускался в путь, который он впервые проделал в двенадцать лет. Все деньги, которые зарабатывала его мать, уходили на удовлетворение её прихотей. То она желала сорочек из тончайшего шёлка, самой мягкой ткани на свете, ведь у старухи была нежная кожа, она не могла носить никакой другой ткани, а потому ей было всё равно, что сверху у неё лохмотья, потому как тонкая сорочка окутывала её, словно лебяжий пух. То требовала, чтобы сын принёс ей яйца птицы Рох, яство наивкуснейшее и любимое всеми феями. Их надобно было извлекать из гнёзд, рискуя жизнью, в углублениях ледников Гулистана; Фаустену приходилось также добывать гнёзда альцион, что прилетают из Китая, где их ценят на вес золота, одним словом, Тонкопряха была лакомкой, любила всё самое дорогое и принуждала Фаустена совершать бесконечные путешествия во все города Гулистана. Она спала на перине из лепестков жасмина, что растёт в Кохинхине, простыни её были пошиты из благовонной коричневой кожи лани, мягкой, как неаполитанские перчатки, и благодаря им тело её, выключая лицо, сохраняло свою красоту. Она пила только золотую воду, называемую так за её жёлтый цвет; это смертельный яд, если пить её губами, и тонкий напиток, если пить его через трубочку из гвианской пальмы сампа, чьи свойства известны только учёным и феям. Источник золотой воды находился в землях Великого Могола, и на всех подходах к нему стояли стражники, вооружённые луками. Порою вечером Тонкопряху охватывало желание отведать салат из горной сурепки, и каким бы усталым ни был Фаустен, он лез в гору за сурепкой; в другой раз ей хотелось лягушачьих лапок, и её сын спускался на дно долины Гальбансон, где разводили самых вкусных лягушек. Однажды она сказала, что хочет мяса монала и печенье из маниоки, и Фаустен две недели бродил по Гулистану в поисках монала, то есть индийского фазана, мясо которого по вкусу своему превосходит мясо всех известных на земле животных. Кофе она пила только из зёрен мокко. Летом она требовала, чтобы в хижине не было ни одной мухи, а напитки были ледяными, одним словом, хотя всё у неё выглядело очень и очень бедным, жизнь она вела самую роскошную; даже царица Савская, которой одно время принадлежало кольцо царя Соломона, исполнявшее любое желание, и та не была счастливее нашей Тонкопряхи. У неё в услужении день и ночь был нежно любящий сын, готовый ради неё свернуть себе шею, сын, который спал на убогой соломенной подстилке и который ради одного нежного взгляда матери взял бы в руки раскалённое железо, если бы она приказала. Все его жалели, а он был счастлив, потому что нет для души ничего лучше, чем горячая любовь к матери. Поскольку с самого рождения он привык её слушаться, то не знал большего удовольствия, чем трудиться день и ночь и радоваться всему хорошему, что он для неё делал.

Добрый Боженька не оставил мальчика без награды за его труды и терпение. Уложив мать в постель из кожи антилопы и поцеловав её веки, Фаустен, совершенно обессиленный, падал в свой сундук, набитый соломой, который служил ему кроватью. Он не догадывался, что, как только его одолевает сон, мать подходит к нему и, плача, целует в лоб. Слёзы, которые она роняла на волосы Фаустена, обладали свойством дарить прекрасные сновидения, но Фаустен о том не знал. И тогда юноше казалось, что он просыпается, выходит из хижины в одеждах принца и видит у крыльца кобылу с женской головой и маленькими крылышками вместо подков, с гибкой шеей и крупом в серых яблоках. Он садится на неё верхом и скачет через горы в Гулистан по прекрасной, гладкой и ровной дороге, обсаженной деревьями, и повсюду его ждёт радушный приём. Сановники Гулистана узнают его и обращаются к нему с превеликим почтением. Он танцует на балах, и весь двор восхищается его обширными и разнообразными познаниями; он выказывает острый ум и тонкий вкус, красноречиво рассказывает о своих путешествиях и жизнь ведёт радостную, учит стихи гулистанских поэтов, охотится, дамы ласкают его и превозносят, и он чувствует себя счастливейшим человеком на земле, пока скрипучий голос старухи-матери не принуждает его покинуть постель.

– Вставай, бездельник, – говорит она, – пора прополоть коноплю.