Оззи. Автобиография без цензуры

«Они не геи-фехтовальщики, – сказал мне Билл. – Они параноидальные геи-фехтовальщики».

Участие в Top of the Pops на тот момент было моим величайшим жизненным достижением. Когда я рос в Астоне, всё семейство Осборнов каждую неделю собиралось у телевизора и смотрело эту передачу. Даже моя мама ее любила. Так что когда родители услышали, что меня в ней покажут, то потеряли дар речи. В те времена передачу Top of the Pops каждую неделю смотрели пятнадцать миллионов человек, а в перерывах между песнями группа «Pan’s People» исполняла хипповые танцы.

Это было чертовски круто, мужик.

Помню, как глубоко мня впечатлил Клифф Ричард, который исполнил свою песню вживую с полноценным оркестром.

Мы не смеялись над ним, нет – в конце концов, не так давно я исполнял песню «Living Doll» перед своими родителями. Кажется, в тот раз он пел «I Ain’t Got Time Any More». Я не видел эту запись много лет: возможно, компания «BBC» стерла ее, чтобы повторно использовать бобины – тогда у них как раз была такая политика. Но я скажу вам одно: я бы нисколько не удивился, если Клифф выглядел на передаче Top of the Pops 1970 года старше, чем сейчас. Он как будто стареет наоборот, этот парень. Каждый раз, когда я его вижу, он выглядит на пару лет моложе.

Когда вслед за Клиффом должны были выступать мы, у меня всё тело онемело от страха. Остальным не нужно было играть ни одной ноты – только топать в такт фонограмме. Но я-то должен был петь вживую! Я впервые попал на телевидение и обсирался от страха как никогда. Чистейший ужас. У меня настолько пересохло во рту, что, казалось, в нем застрял комок ваты. Как-то я все же выкрутился.

Родители смотрели меня дома по телевизору – по крайней мере, так мне сказали братья несколько лет спустя.

Если они и гордились мной, то мне ничего об этом не сказали. Надеюсь, что все-таки гордились.

Эта песня изменила нашу жизнь. Я просто обожал ее петь. На наших концертах даже появлялись девушки, которые визжали и бросали нам трусики. Это была приятная перемена, но мы немного беспокоились, не потеряем ли мы своих постоянных поклонников. Сразу после передачи Top of the Pops мы выступали в Париже, и после концерта ко мне подошла милая французская девушка. Она привела меня к себе домой и оттрахала до потери пульса. Все это время я не понимал ни слова из того, что она говорила.

В отношениях на одну ночь иногда так даже лучше.

Америка казалась мне сказачной страной.

Взять хотя бы пиццу. Много лет я только и думал, вот бы кто изобрел новую еду. В Англии были только яйца с картошкой, сосиски с картошкой, пироги с картошкой… всё с картошкой. Через какое-то время становится скучно, понимаете? Но в начале семидесятых в Бирмингеме нельзя было заказать тонко нарезанный пармезан или салат из рукколы. Если еда не готовится в жирной фритюрнице, то никто и знать не знает, что это за дрянь такая. Но потом, в Нью-Йорке, я открыл для себя пиццу. Она просто взорвала мне мозг. Я покупал десять-двадцать кусков пиццы в день. А потом, когда понял, что можно купить целую пиццу и съесть ее одному, то стал заказывать ее везде, где можно. Не мог дождаться, когда вернусь домой и расскажу всем своим друзьям: «Есть такая невероятная новая штука. Она американская и называется пиццей. Она как хлеб, только лучше, чем любой хлеб, который вы пробовали». Однажды я даже пытался приготовить Тельме нью-йоркскую пиццу. Я сделал тесто, положил на него бобы, сардины и оливки и еще кучу всего – там продуктов было, наверное, фунтов на пятнадцать. Но через десять минут всё стало капать из духовки, как будто кого-то вырвало. Тельма посмотрела на это дело и сказала: «Знаешь, Джон, мне кажется, что мне не понравится пицца». Она никогда не звала меня Оззи, моя первая жена. Ни разу за все время, сколько я ее знал.

Еще одно невероятное открытие, которое я совершил в Америке, – это «Харви Волбенгер» – коктейль из водки, ликера «Galliano» и апельсинового сока. Они просто срывали башню, эти штуки. Я тогда выпил столько «Волбенгеров», что теперь на дух их не переношу.

Только почувствую запах – меня сразу рвет, как по команде.

Американские девушки – отдельная тема. Они совсем не похожи на английских. Когда цепляешь девчонку в Англии, то сначала строишь ей глазки, потом одно за другое, зовешь на свидание, покупаешь то и это, а потом примерно через месяц ненавязчиво спрашиваешь, не хочет ли она поиграть в старую добрую игру «спрячь сосиску». В Америке девчонки просто подходят и говорят: «Эй, давай потрахаемся». Даже пальцем не успеешь пошевелить.