Оззи. Автобиография без цензуры

Даже когда наш первый альбом стал золотым, красивые девушки как-то ко мне не льнули. Black Sabbath слушали в основном парни. В нас летели окурки и пивные бутылки, а совсем не кружевное белье. Мы даже шутили, что единственные девчонки, которые приходят на наши концерты, – «двухпакетницы», то есть, чтобы трахнуть, нужно надеть им на голову пару пакетов, потому что одного недостаточно. Но, честно говоря, заполучить даже двухпакетную девчонку для меня было огромным везением. Девчонки, которые были готовы уйти со мной после концерта, были в основном трех- или четырехпакетными. Однажды вечером в Ньюкасле мне, кажется, досталась пятипакетная. Это была тяжелая ночь. Джина пришлось вылакать немало, если я правильно помню.

Но ничто не могло помешать мне перепихнуться.

Одним из мест, где я искал старый добрый трах, был ночной клуб «Rum Runner» на Броуд-стрит в Бирмингеме, где на входе работал мой хороший школьный приятель Тони. Это было известное место, «Rum Runner» – спустя годы там будут играть Duran Duran, – так что было очень клево иметь знакомого, который без проблем мог пропустить нас внутрь.

Однажды вечером, вскоре после подписания контракта со звукозаписывающей компанией, мы с Тони отправились в этот «Rum Runner». Это было еще до нашего знакомства с Патриком Мехеном, поэтому денег у нас не было. Мы приехали туда на подержанной машине Тони, кажется, это был «Форд Кортина». В общем, рухлядь. Альберт, как всегда, встретил нас у входа, вышибалы отцепили веревку и пропустили внутрь. Первое, что я увидел у входа, – темноволосая гардеробщица.

– Кто это? – спросил я у Альберта.

– Тельма Райли, – ответил он. – Милая девчонка. И очень умная. Но она в разводе, и у нее ребенок, так что полегче.

Но мне было всё равно.

Тельма была красива, и я очень хотел с ней поговорить. Поэтому сделал то, что делал всегда, когда хотел поговорить с девчонкой – нажрался. Но в тот вечер произошло нечто странное, потому что старая стратегия напейся-как-можно-сильнее вдруг сработала: я пригласил Тельму на танцпол, а Тони пригласил ее подружку. Потом мы все поехали к Тони на его «Кортине», и мы с Тельмой целовались и обнимались на заднем сиденье.

Тони отшил подружку Тельмы на следующий день, а мы с Тельмой продолжили встречаться. И, когда я уже был сыт по горло нездоровой атмосферой в доме номер 14 на Лодж-роуд, мы с ней вместе сняли квартиру над прачечной в Эджбастоне, роскошном районе Бирмингема.

Через год или около того, в 1971 году, мы официально поженились Я думал, что такова и есть жизнь: заработать бабла, найти девушку, жениться, остепениться, ходить в паб.

Это была ужасная ошибка.

За несколько месяцев до моей свадьбы Black Sabbath наконец приступили к взятию Америки. Помню, как перед поездкой папа Патрика Мехена собрал нас в своем лондонском офисе и объяснил, что мы будем «послами британской музыки», поэтому, типа, нам нужно вести себя хорошо.

Мы покивали и пропустили эти слова мимо ушей.

Но я всё же старался не налегать на бухло перед аэропортом. Чего я не знал, так это того, что в аэропортах есть бары – в которых не мог не выпить пару незапланированных стаканчиков, чтобы успокоиться. Так что к тому времени, когда я занял свое место в салоне, то уже был бухой в дрибадан. Потом мы узнали, что с нами в самолете летят Traffic. Я не мог поверить, что со мной на борту находится Стив Уинвуд. В первый раз в жизни почувствовал себя настоящей рок-звездой.

Несмотря на изрядное количество выпитого, перелет до нью-йоркского аэропорта длился целую вечность. Я смотрел в иллюминатор и думал, как эта херня вообще держится в воздухе? Потом мы пролетели над Манхэттеном, где тогда строился Всемирный торговый центр – он еще наполовину состоял из балок и строительных лесов, – и приземлились на заходе солнца. Помню, был теплый вечер, и я еще никогда не ощущал атмосферы теплого вечера в Нью-Йорке. Там был такой особенный запах, понимаете? Мне он страшно понравился! Правда, к этому моменту я уже был в говно. Бортпроводнику пришлось помочь мне встать с кресла, а потом я скатился по ступенькам трапа.

К тому времени, когда мы добрались до таможни, меня уже накрыло похмелье. Голова болела так сильно, что я не помнил, что в шутку написал в миграционной анкете. В ответ на вопрос о религии я вписал «сатанист». Так вот, таможенник берет у меня анкету и начинает читать. Затем останавливается примерно на середине.

Поднимает на меня взгляд. «Сатанист, значит?» – говорит он с явным бронксским акцентом и устало-скучающим выражением на лице.

«Вот дерьмо», – проскальзывает мысль.

Но, прежде чем я пытаюсь что-то объяснить, он ставит штамп на анкету и кричит: «СЛЕДУЮЩИЙ!».

«Добро пожаловать в Нью-Йорк» – гласила табличка у нас над головой.