П. А. Столыпин

Проводив государя до автомобиля, я вернулся в театр. П. А. Столыпина уже вынесли, зал наполовину опустел, но оркестр все продолжал играть гимн. Публика пела «Боже, царя храни» и «Спаси, Господи, люди Твоя», но в охватившем всех энтузиазме чувствовался надрыв, слышался вопль отчаянья, как будто люди сознавали, что пуля, пробившая печень Столыпина, ударила в сердце России. Я распорядился понемногу тушить огни и прекратить музыку.

Когда публика разъехалась, я вошел в комнату, где на диване, с перевязанной раной и в чистой рубашке, с закрытыми глазами, лежал П. А. Столыпин. От окружавших его профессоров, известных киевских врачей, я узнал, что они распорядились отвезти раненого в лечебницу доктора Маковского, что на Мал<ой> Владимирской, и что у подъезда театра уже стоит карета скорой помощи. Я обратился к одному из врачей и спросил его, есть ли надежда на спасение. «Рана очень опасная, – сказал мне доктор, – но смертельна она или нет, сейчас сказать нельзя. Все зависит от того, в какой степени повреждена печень». Когда П<етра> А<ркадьевича>, смертельно бледного, на носилках выносили в карету, он открыл глаза и скорбным, страдающим взглядом смотрел на окружающих.

В то время, когда В. Н. Коковцов находился в приемной, в лечебницу приезжал генерал Курлов. Он стал докладывать В<ладимиру> Н<иколаевичу> по поводу случившегося, но В<ладимир> Н<иколаевич> выслушал его сухо и сделал суровую реплику. Курлов отошел и, заметив меня, сказал: «Всю жизнь я был предан П<етру> А<ркадьевичу>, и вот результат». Он протянул мне руку, и на его глазах заблестели слезы. Всю ночь, до самого рассвета, провел В. Н. Коковцов у изголовья кровати раненого, в беседе с ним. Видя в В<ладимире> Н<иколаевиче> своего естественного заместителя, изнемогавший от раны, Петр Аркадьевич последние силы свои отдал на посвящение его в текущие и сложные вопросы государственной жизни беззаветно любимой им матери-России.

На следующий день государь ездил в Овруч. По выходе из дворца его величество объявил, что желает навестить Столыпина. Царский автомобиль направился на Мал<ую> Владимирскую. При входе в лечебницу государь спросил встретивших его врачей, может ли он видеть Петра Аркадьевича. На это старший врач ответил, что свидание с его величеством взволнует больного и может ухудшить его состояние, о чем он откровенно докладывает по долгу врача и верноподданного. Узнав, что в лечебнице находится только что прибывшая из Ковенского имения супруга П. А. Столыпина – Ольга Борисовна, государь пожелал ее видеть и ненадолго прошел к ней в приемную.

В тот же день по инициативе группы членов Государственной думы из партии националистов и земских гласных края в 2 часа дня во Владимирском соборе Высокопреосвященнейшим Флавианом, митрополитом Киевским и Галицким, соборне с четырьмя епископами было отслужено торжественное молебствие о выздоровлении Столыпина. Собор был переполнен. Собравшиеся истово молились, и многие плакали.

Два последующих дня прошли в тревоге, врачи еще не теряли надежды, но по вопросу о возможности операции и извлечения пули консилиум с участием прибывшего из Петербурга профессора Цейдлера вынес отрицательное решение.

4 сентября вечером здоровье П<етра> А<ркадьевича> сразу ухудшилось, силы стали падать, сердце слабело, и около 10 ч<асов> вечера 5 сентября он тихо скончался.

Весть о кончине Столыпина быстро распространилась по городу, и все подернулось скорбью и печалью. Государь 5 сентября находился в Чернигове. 6 сентября утром он возвратился в Киев на пароходе по Днепру и с пристани, не заезжая во дворец, проехал поклониться праху своего верного слуги, жизнь положившего за Россию. В присутствии государя, вдовы и ближайших лиц свиты у тела Столыпина была отслужена панихида.

«Я хочу быть похороненным там, где найду свою смерть», – говорил П<етр> А<ркадьевич>, предчувствуя свой близкий конец от руки революционера. Указание Столыпина было свято исполнено его близкими, и местом вечного его упокоения была избрана Киево-Печерская лавра.

8 сентября вечером печальная процессия двинулась из лечебницы в Печерск, сопровождаемая многочисленной толпой русских людей. Все было величественно и вместе с тем просто, и это так гармонировало с светлым обликом того, кто безвременно отошел в вечность. 9 сентября утром в Трапезной церкви, заставленной венками с национальными лентами, собралось правительство, представители армии и флота и всех гражданских ведомств, многие члены Государственного совета, центр и почти все правое крыло Государственной думы, а также более сотни крестьян, прибывших из ближайших деревень отдать последний долг почившему. Киевский генерал-губернатор генерал-адъютант Трепов, по повелению уехавшего 7 сентября государя, представлял его особу. Старшие чины Министерства внутренних дел и чины Государственной канцелярии несли дежурство у гроба. После отпевания гроб вынесли и опустили возле церкви, рядом с исторической могилой другого русского патриота, Кочубея.