P.S. I Miss You. Я по тебе скучаю

Это начинается с прикосновения его пальцев к моему подбородку – этим движением он заставляет меня поднять голову, так, чтобы наши губы оказались на одной линии. Потом его рука скользит вдоль боковой части моей шеи, пока его пальцы не зарываются в волосы у меня на затылке. Он вдыхает, словно смакуя мой запах. Мое сердце грозит взломать грудную клетку. Я облизываю губы, сглатываю и готовлюсь…

…к поцелую, которого так и не происходит.

Саттер делает шаг назад, глядя поверх моего плеча. Обернувшись, я вижу Таккера, стоящего на нижней ступеньке лестницы.

«Черт!»

Они обмениваются безмолвными репликами, и секунду спустя Таккер направляется на кухню, чтобы взять стакан молока и что-нибудь перекусить.

– Иди наверх. – Саттер наклоняется и шепчет мне на ухо, хотя, по сути, нас никто не может услышать. – Я с тобой еще не закончил.

Я скрываю улыбку и медлю, раздумывая, повиноваться его указаниям или нет. Однако спустя несколько секунд я смиряюсь с тем, что хочу такого исхода не меньше, чем он.

– Отлично, – отвечаю я. – Но только потому, что я этого хочу, а не потому, что ты так сказал.

Повернувшись, я иду наверх, скользя ладонью по деревянным перилам, и на втором этаже сворачиваю налево, в его комнату.

Его кровать аккуратно заправлена, уголки подоткнуты по-армейски, а одна из дверец гардероба полуоткрыта, позволяя увидеть футболки, сложенные по цветам.

Я часто слышала, что люди, выросшие в семьях, где царил беспорядок и нездоровые отношения, часто склонны к преувеличенной аккуратности. Это дает им ощущение некого контроля над собственной жизнью, пусть даже в мелочах.

Забравшись под одеяло, я взбиваю подушку и жду…

…и жду…

…и жду.

Я борюсь с подступающим сном, но знаю, что проиграю эту битву, если в ближайшие две минуты Саттер не притащит сюда свою прекрасную задницу.

Но он не приходит.

И сон побеждает.

* * *

Я просыпаюсь в непроглядной темноте. Ощущение незнакомой постели, к которой примешивается тепло чьего-то тела, лежащего рядом, сбивает меня с толку; ничего не понимая спросонья, я судорожно, громко втягиваю воздух и резко сажусь.

– Мелроуз… – сонно произносит Саттер, потом протягивает руку, и не успеваю я ничего понять, как он прижимает меня к своей крепкой груди, окутывая меня теплом.

Может быть, он не понимает, насколько он сейчас притягателен, потому что тоже не до конца проснулся?

– Саттер… – начинаю я, но он крепче обнимает меня, заставляя умолкнуть.

– Засыпай обратно.

Не знаю, когда он все же улегся в постель, но сейчас будильник на прикроватном столике показывает четыре часа утра. И – еще один сюрприз! – я чувствую, что в ногах у меня лежит Мёрфи.

Поверить не могу, что Саттер позволил ему спать с нами в постели.

Я полагала, что он ненавидит собак, да и вообще все живое и способное чувствовать.

Лежа в темноте, в объятиях Саттера, я ощущаю, как мягко вздымается и опадает его грудная клетка, и пытаюсь осмыслить, насколько неестественно это должно ощущаться… и почему оно так не ощущается.

Я смотрю на него до самого рассвета – и наслаждаюсь этим, поскольку мне вряд ли удастся делать это слишком часто. Он наверняка подумает обо мне какую-нибудь гадость, если поймает меня на таком бесстыдном разглядывании. Он красив настолько, что это просто глупо и нечестно: у него чеканные скулы, полные губы и настолько естественно-пропорциональный нос, что ему может позавидовать любой актер. Я бы запустила пальцы в его мягкие русые волосы и убрала бы с его лба выбившуюся прядь, если бы знала, что это его не разбудит.

Но спустя некоторое время до меня доходит, что я по-дурацки играю с мыслью о том, будто между нами когда-нибудь может что-нибудь быть.

Не в этой жизни. Не на этой планете.

Мы противоречим друг другу во всем.

Мы оба слишком упрямы, чтобы это могло закончиться хорошо.

Мы не в состоянии цивилизованно общаться друг с другом, даже если бы от этого зависели наши жизни, – почти всегда.

Я выбираюсь из постели, подхватываю своего пса под мышку – медленно и осторожно, чтобы не разбудить Саттера, – а потом спускаюсь вниз, чтобы приготовить завтрак.

Это странное доброе отношение друг к другу по принципу «око за око», но я не могу позволить себе слишком полагаться на него. Он сам сказал, что все портит, что он моральный урод, что я не должна к нему привязываться.

Но самое странное… чем больше времени я провожу с Саттером, тем меньше думаю о Нике. Тем меньше жду его сообщений, телефонных звонков и новой встречи – по крайней мере, без привычного радостного предвкушения, свойственного влюбленным школьницам.

Спустившись на первый этаж, я выпускаю Мёрфи во дворик и начинаю рыться в шкафах, пока не нахожу коробку смеси для приготовления черничных блинчиков «Hungry Jack». Когда я поворачиваюсь, чтобы взять с полки за стойкой миску для смешивания, я замечаю Таккера, стоящего на пороге дверного проема между кухней и гостиной.

«Доброе утро», – сигналит он, широко улыбаясь.

«Доброе утро, – отвечаю я. – Хочешь есть?»

Он кивает. Я указываю на коробку со смесью, и он кивает еще энергичнее, а потом усаживается к столу.