P.S. Я все еще люблю тебя (ЛП)

– Это была пятница. Я пекла ананасовый перевернутый торт для своего бридж клуба. Я поставила его в духовку, а потом увидела новости и совсем забыла про торт и чуть не спалила дом. Нам пришлось перекрашивать кухню из-за всей той сажи. – Она возится со своими волосами. – Он был святым, этот человек. Принц. Если бы я встретила его в лучшую пору своей жизни, мы могли бы по-настоящему повеселиться. Знаешь, я как-то флиртовала с Кеннеди в аэропорту. Он подсел ко мне в баре и купил мне очень сухой мартини. Аэропорты раньше были гораздо более шикарными. Люди принаряжались для поездки. Сейчас молодые люди в самолетах носят эти ужасные сапоги из овчины и пижамные штаны, и это оскорбляет взор. Я бы за почтой не вышла в таком виде.

– Который Кеннеди? – интересуюсь я.

– Хм? Ой, я не знаю. Так или иначе, у него был подбородок Кеннеди.

Я прикусываю губу, чтобы удержаться от улыбки. Ох уж эта Сторми и ее шальные выходки.

– А можно мне ваш рецепт ананасового перевернутого торта?

– Конечно, дорогая. Это просто желтый коробочный торт с ананасом Дел Монти, коричневый сахар, мараскиновая вишенка на вершине. Только убедись, что купила ананас в кольцах, а не в кусочках.

Этот торт звучит ужасно. Я пытаюсь дипломатично кивнуть, но Сторми пронюхала правду. Она говорит сердито:

– Думаешь, у меня было время сидеть и печь торты с нуля, подобно какой-то скучной старой домохозяйке?

– Вы никогда не будете скучной, – отвечаю я в подходящий момент, поскольку это – правда и поскольку я знаю, что она хочет услышать именно это.

– Ты могла бы немного меньше заниматься выпечкой и больше наслаждаться жизнью. – Она раздражена, а она никогда не была со мной раздражена. – Молодые поистине впустую растрачивают молодость. – Она хмурится. – Ноги болят. Ты бы не могла принести мне Тайленол ПМ, пожалуйста?

Я вскакиваю на ноги, страстно желая вернуть ее хорошее расположение обратно.

– Где вы его храните?

– В кухонном ящике, рядом с раковиной.

Я роюсь в ящике, но не вижу его. Лишь батарейки, тальк, стопку салфеток из Макдональдса, пакетики с сахаром, черный банан. Незаметно я выбрасываю банан в мусорное ведро.

– Сторми, я здесь не вижу вашего Тайленола. Где еще он может быть?

– Забудь, – рявкает она, подходя ко мне сзади и отталкивая меня в сторону. – Я сама найду.

– Хотите, я приготовлю вам чай? – Сторми старая; вот почему она ведет себя таким образом. Она не собиралась быть грубой. Знаю, она этого не хотела.

– Чай для старух. Я хочу коктейль.

– Уже несу, – говорю я.

13

Мой класс по скрапбукингу для старичков официально начался. Не буду отрицать, я разочарованна количеством пришедших. Пока это только Сторми, оживленная и собранная Алисия Ито – невысокая, с отполированными ногтями и стрижкой «пикси», и хитрый господин Моралес, который, я думаю, запал на Сторми. Или Алисию. Трудно понять наверняка, ведь он флиртует со всеми, но обе они занимают целые страницы в альбоме, над которым он работает. Он решил назвать его «Старые добрые дни». Он украсил страницу Сторми музыкальными нотами, клавишами пианино и фотографией, на которой они вдвоем танцуют на Ночной Дискотеке в прошлом году. Над страницей Алисии он все еще работает, но фокусной точкой на ней является фотография, где она сидит на скамеечке во дворе, уставившись в пространство. Вокруг фотографии он приклеил несколько цветочных наклеек. Очень романтично.

Бюджет, выделенный мне, небольшой, поэтому я принесла из дома свои собственные запасы. Я также поручила им троим собирать вырезки из журналов и прочие мелкие украшения – помпончики, пуговки. Сторми такая же барахольщица, как и я, поэтому у нее есть всякие разные сокровища. Кружево с детского платьица для крещения, коробок спичек из мотеля, где она познакомилась со своим мужем («Не спрашивай», – сказала она), старые корешки от билетов в кабаре, в которое она ходила в Париже. (Я подхватила: «В Париже 1920-х? Вы когда-нибудь встречали Хемингуэя?», а она полоснула по мне своим острым взглядом и сказала, что она явно не настолько стара и что мне нужен урок истории). Стиль Алисии более минималистичный и тонкий. Используя мою черную капиллярную ручку, она под каждой фотографией пишет описание на японском языке.

– Что здесь написано? – спрашиваю я, указывая на описание под фото Алисии, на котором она и ее муж Фил, одетые в желтые полиэтиленовые пончо, держатся за руки у Ниагарского водопада.

Алисия улыбается.

– Здесь говорится: «время, когда мы попали под дождь».

Итак, Алисия тоже романтик.

– Вы, должно быть, сильно по нему скучаете.

Фил умер год назад. Я встречалась с ним только пару раз, когда помогала Марго с пятничным коктейльным часом. У Фила было слабоумие, и он мало разговаривал. Он сидел в своем инвалидном кресле в общей комнате и просто всем улыбался. Алисия всегда была рядом с ним.

– Я скучаю по нему каждый день, – отвечает она, смахивая слезу.

Сторми втискивается между нами, с зеленой блестящей ручкой, засунутой за ухо, и говорит: