P.S. Я все еще люблю тебя (ЛП)

– Имеется в виду, было ли это похоже на отличный поцелуй? Нет, не было. – Джон вздрагивает, и я быстро продолжаю: – Но совсем ужасно это тоже не было. И, знаешь, в любом случае, я не то, чтобы эксперт в поцелуях. Кто я такая, чтобы судить?

– Ладно-ладно, ты можешь перестать пытаться заставить меня почувствовать себя лучше. – Он ставит стакан на стол. – Сейчас у меня стало гораздо лучше получаться. Так говорят мне девушки.

Этот разговор  принимает странный откровенный оборот, и я начинаю нервничать, но не в плохом смысле. Мне нравится делиться секретами, быть соучастниками.

– О-о, так ты целовался со многими девушками, да?

Он опять смеется.

– С достаточным количеством. – Он замолкает. – Я удивлен, что ты вообще помнишь тот день. Ты была настолько увлечена Кавински, что не думаю, что вообще заметила, кто еще там был.

Я толкаю его в плечо.

– Я не была «настолько увлечена Кавински»!

– Нет, была. Ты всю игру не сводила глаз с той бутылки, вот так. – Джон берет в руки бутылку и прожигает ее глазами. – Ожидая своего звездного часа.

Я заливаюсь ярким румянцем.

– Ох, замолчи.

Он продолжает, смеясь:

– Как ястреб свою добычу.

– Заткнись! – Теперь я тоже смеюсь. – Как вообще ты это помнишь?

– Потому что я делал то же самое, – признается он.

– Ты тоже пялился на Питера? – Я говорю это в шутку, чтобы подразнить, потому что это весело. Впервые за несколько дней я веселюсь.

Он смотрит прямо на меня, его темно-голубые глаза – уверенные и непоколебимые, и у меня в груди перехватывает дыхание.

– Нет. Я смотрел на тебя.

В ушах гудит – это звук моего сердца, бьющегося с тройной силой. «В памяти все происходит под музыку». Одна из моих любимых строк из «Стеклянного зверинца». Если я закрою глаза, то почти могу услышать ее и тот день в подвале Джона Амброуза Макларена. Интересно, какую музыку услышу я спустя годы, когда буду вспоминать этот момент?

Его взгляд удерживает мой, и я ощущаю трепет, который начинается в горле и перемещается через ключицы и грудь.

– Ты мне нравишься, Лара Джин. Ты мне нравилась тогда, и даже еще больше нравишься сейчас. Знаю, ты и Кавински только что расстались, и ты все еще грустишь, но мне просто хотелось, чтобы это было определенно ясно.

– Эм… хорошо, – шепчу я. Его слова … они произнесены четко, они не теряются в двусмысленности. Нет даже и следа заикания. Только определенная ясность.

– Ладно, хорошо. Давай выиграем твое желание. – Он достает телефон и открывает гугл карты. – Прежде, чем приехать сюда, я нашел адрес Джен. Думаю, ты права – нам не следует торопиться, мы должны оценить ситуацию. Не начинать наступления, тщательно не подготовившись.

– Угу. – Я в каком-то мечтательном состоянии, мне трудно сосредоточиться. Джон Амброуз Макларен хочет внести определенную ясность.

Я резко выхожу из этого состояния, когда Китти вваливается обратно в гостиную, держа в руках стакан апельсиновой газировки, баночку хумуса с красным перцем и пакетик пита-чипсов. Она пробирается к дивану и с грохотом опускается прямо между нами. Протягивая пакетик, она интересуется:

– Вы, ребят, хотите?

– Конечно, – отвечает Джон, угощаясь чипсами. – Эй, я слышал, что ты довольно-таки хороша в интригах. Это правда?

Она настороженно спрашивает:

– С чего ты так решил?

– Ведь это именно ты разослала письма Лары Джин, разве нет? – Китти кивает. – Тогда точно говорю, ты довольно-таки хороша в интригах.

– Наверное, да. Я так думаю.

– Потрясающе. Нам нужна твоя помощь.

Идеи Китти слишком уж экстремальны – такие, как порезать шины Женевьевы, или бросить бомбу-вонючку в ее дом, чтобы ее выкурить, но Джон записывает каждое предложение Китти, что не остается ею незамеченным. Очень мало остается незамеченным Китти.

46

На следующее утро Китти ковыряется в своем тосте с арахисовым маслом, и папа говорит из-за своей газеты:

– Ты пропустишь автобус, если не поспешишь.

Она лишь пожимает плечами и неторопливо поднимается наверх, чтобы взять свою школьную сумку. Уверена, она думает, что сможет поехать со мной, если пропустит автобус, но я тоже опаздываю. Я проспала, а потом не могла найти свои любимые джинсы, так что мне пришлось довольствоваться вторыми любимыми.

Пока я споласкиваю свою тарелку, то смотрю в окно и вижу проезжающий мимо школьный автобус Китти.

– Ты опоздала на автобус! – кричу я ей наверх.

Никакого ответа.

Я запихиваю свой обед в сумку и окликаю:

– Если едешь со мной, то пошевеливайся! Пока, папочка!

Я надеваю обувь у входной двери, когда Китти пролетает мимо меня и выбегает из дома, рюкзак ударяется об ее плечо. Я следую за ней и закрываю за собой дверь. И там, на другой стороне улицы, прислонившись о свою черную Ауди, стоит Питер. Он широко улыбается Китти, а я, совершенно опешившая, просто стою на месте. Моя первая мысль: «Он здесь, чтобы увидеть меня?». Нет, не может быть. Вторая мысль: «Может, это ловушка?». Мой взгляд мечется по сторонам в поисках любого признака Женевьевы. Не найдя ни одного, я чувствую себя виноватой в том, что подумала, что он может быть так жесток.

Китти неистово машет ему и подбегает к машине.

– Привет!