P.S. моей ученице

В ответ я кинул ей в ногу снежок, затем она мне, потом снова я. Она даже не собиралась вставать с насиженного места, только после многочисленной атаки снежками, она вскочила и убежала куда-то за дом, оставляя за собой множество следов. Не на того напала, девочка, я ведь быстро сокращу расстояние между нами. Так и произошло. Догнав свою малышку возле еще одного сугроба, я повалил нас обоих в снег, заслышав заразительный смех моей малышки. Я будто вернулся лет десять-пятнадцать назад, ощущая себя не взрослым мужчиной, а мальчишкой, дразнящим понравившуюся девушку. Только внутри меня в то время не разливалось тепло, как сейчас, я не смеялся так же заливисто, стесняясь показаться безмозглым идиотом.

Тогда я не расслаблялся ни на секунду, когда сейчас могу почувствовать себя самим собой. Да, возможно, я веду себя как ребенок, но Вика не перестанет кидать на меня влюбленный или восхищенный взгляд, не будет из-за этого на меня смотреть по-другому. Она не разлюбит меня, не оттолкнет, не взбесится, несмотря на подростковый максимализм и трудный характер. Моя малышка останется моей малышкой, как и я останусь ее мужчиной.

Мы будем друг у друга, несмотря ни на что.

— Не хочу, чтобы это заканчивалось, — поглаживая пальцами прохладную щеку Вики, проговорил я, оставляя на ее пухлых губах последний невесомый поцелуй, чувствуя ответ от нее. Возможно, мои слова звучали ванильно, как принято в женских романах или чертовых сериалах по зомбо-ящику, однако они шли от всего сердца. Я не хотел ни на секунду мысленно возвращаться в город, знать, что каникулы не продлятся долго, а уехать из этого райского места нам все равно придется.

— И я не хочу, — шепнула она, оставляя на моих губах приятное тепло, а затем потянулась к ним за поцелуем. На этот раз долгим. Глубоким. Будто не хотела ни на секунду отрываться от моих губ. Как и я от нее. Желал чувствовать вкус нежной клубники, ласкать языком ее гладкую кожу. Слегка потрескавшуюся, но гладкую. Казалось, меня невозможно было остановить, пока я не почувствовал легкую дрожь тела. Все-таки замерзла, да и мои руки закоченели.

— Пойдем в дом моя ненасытная. Ты, наверное, замерзла, — оставив напоследок легкий поцелуй на губах малышки, произнес я, утягивая ее за собой в дом. В наше место, которое останется в памяти на долгие годы. По крайней мере я надеялся, что здесь мы будем счастливы, как никогда. Пока у нас есть время на это самое счастье вдали от посторонних глаз.

В то время, как я заносил в дом продукты, Вика стояла на пороге и осматривала помещение с таким же восторгом, как и сам участок, обращая внимание на каждую мелочь в моем доме, начиная от необычной вешалки в виде рогов, которую нам привез папа, до гостиной, где виднелся мягкий диван, меховой ковер и кирпичный камин, над которым в свое время я пахал, как проклятый. Переодеваться она не спешила из-за холода (все-таки прогреть дом я еще не успел), разглядывала каждую комнату на этажах с неподдельным интересом и одновременно с боязнью, будто откуда-то вылезет подкроватный монстр. Со стороны я наблюдал за ее любопытством, за искрящимися зелеными глазами, за блаженной улыбкой, стоило ей завидеть в гостиной камин и сесть перед ним на ковер.

— Не сиди на холодном — замерзнешь, — предупредил я, ощущая себя уже не влюбленным парнем, а родителем. Чертов папаша! Обычно я так разговаривал с Аней, когда она, не слушаясь, садилась на паркет и играла в свои куклы. Только если моя принцесса, одумавшись, все-таки прислушивалась к моей просьбе, то Вика не сдвинулась с места.

— Мне так тут нравится. Хочу еще посидеть, — жалобно простонала она, смотря на меня умоляюще, будто я решал, какой ущерб здоровью нанесет ее непослушание.

— Нас ждет работа, малышка, — подойдя к моей малышке, произнес я, дергая указательным пальцем за небольшой носик. — Ты ведь поможешь мне? — спросил я, хотя вопрос был риторическим — я знал, что она не откажется лишний раз похозяйничать на моей территории.

— Конечно, — улыбнувшись еще шире, ответила Вика. — Что приготовить?

— Все, что ты хочешь. А завтра я сделаю шашлык, — как только я напомнил ей про шашлык, она тут же обрадовалась. Помнится, в новогоднюю ночь она досадовала, что давно не пробовала это блюдо, а в гипермаркете даже не спросила, зачем нам столько мяса.

— Ура! — крикнула она и чуть ли не повисла на моей шее, все же сохраняя равновесие. Хотя в основном его сохранял именно я, крепко обнимая свою малышку.