P.S. моей ученице

— Ларин, оставь нас с Сафроновой наедине, — почувствовав, как Вика немой мольбой просила меня о помощи, приказал я таким же стальным голосом, не меняя тональности. На самом деле я предполагал, что он напетушится, как любят это делать подростки с маленьким членом и большим самомнением, однако парень послушно разжал пальцы на запястьях моей девочки, костяшки которых все еще краснели после вчерашней стычки с Лазаревой, и спустился вниз, оставляя меня наедине с Викой. Теперь нужно разобраться с другой проблемой по имени «Виктория Сафронова под угрозой» и вернуть ее под родительское крыло так, чтобы она не догадалась о подставе рыжей ведьмы.

— Что ты забыла здесь в такой поздний час? — подойдя ближе к моей девочке, спросил я, внимательно рассматривая ее сверху донизу. Она всегда выглядела прекрасно, даже сейчас, несмотря на синяки и ссадины, была красива, по-женски невинна. Мне так хотелось прижать ее к себе, почувствовать часто бьющееся сердце в хрупкой грудной клетке, но, вспоминая недавние слова исторички, тут же сдержался от нахлынувшего порыва.

Моя малышка молчала, стояла на месте словно статуя, не смея пошевелиться. Ты так рада меня видеть? Поверь, я испытываю обратные эмоции. Хотя, если бы ты сказала мне цель визита в спортзал, который я регулярно посещаю на протяжении нескольких лет, то моя реакция на твое появление, возможно, изменилась бы. Но она не произнесла ни слова и, видимо, отвечать на мой вопрос не собиралась. Если бы Вика хотя бы намеком дала понять, что появилась здесь по собственной инициативе, а не по чьему-то требованию, я бы не переживал так сильно, не придумывал бы воплощение плана, который придется применить. Если бы она не молчала, я бы придумал другой способ защитить ее от рыжей суки.

Но ответа не последовало…

— Пойдем, я подвезу тебя до дома, — кинул я, обойдя свою малышку сбоку и спускаясь вниз по лестнице, надеясь, что она пойдет следом и не станет кобенится. И я оказался прав. Она молча, без всяких пререканий спустилась следом за мной на улицу и села на переднее сидение моей машины, которая уже успела разогреться к нашему приходу.

Больше ни один из нас не произнес и звука. В какой-то степени я мысленно благодарил ее за это, ибо сейчас слова казались мне лишними. Вика молча глазела в окно автомобиля, рассматривая уличную слякоть, пока я вез ее до дома, а я поник в своих мыслях, размышляя, как лучше поступить и что сделать для спасения моей малышки. Ведь я любил ее, несмотря на обстоятельства. Мои чувства не угасали ни на секунду, да и ее, скорее всего, тоже, но действия, которые мне предстоит выполнить, раз и навсегда разведут нас по разные стороны баррикад. Больше я не смогу приблизиться к ней, не смогу легко-легко оставить свой поцелуй на клубничных губках. Она больше не будет меня ждать и умоляюще смотреть из урока в урок.

Вика больше не простит меня и не примет обратно…

Зато она будет в безопасности от той сумасшедшей. Может, рыжая сука до сих пор стояла возле ее дома и сторожила мою малышку. Хотя, подъехав к подъезду, а не по привычке к углу дома, никого подозрительного я не застал. Может, невнимательно смотрю? Или эта сука притаилась в самом незаметном для людского глаза месте? Скорее всего, так и есть.

— Стас, я все знаю, — прервала тишину Вика, повторяя текст вчерашнего сообщения наяву. И что же ты знаешь? Как я страдаю? Как пытаюсь защитить тебя? Как тяну время, дабы не сказать то, чего не желаю? — Об историчке, о ее шантаже. Ты не просто так хотел переспать с ней. Тебя принудили, — ответила она на первый мысленный вопрос. Я не задумывался о способности Вики к телепатии, не время сейчас думать о такой ерунде, даже произнесенную ею информацию, источником которой стал кто-то мне неизвестный, не брал в счет. Хотя предположения о сексе с училкой заставил проделать в желудке сальто и вывернуть наружу сегодняшний завтрак и обед. — Скажи что-нибудь, — умоляюще произнесла малышка, не ведая, о чем просила. Прости меня. Прости, любимая. Мне придется это сделать. Ради твоей безопасности. Однажды ты осознаешь эту жертву, но сейчас тебе лучше не знать ни о чем.

— Тебе придется забыть обо мне, — спокойно, не показывая свое волнение и нервозность, произнес я, не глядя в ее сторону. Почему? Потому что не хотел видеть удивленные большие мраморные глаза, становившиеся еще больше, не хотел замечать побледневшее, шокированное лицо.

Не хотел видеть ее страдания, которые бы отпечатались на моей физиономии…

— Ты шутишь? — спросила она, слегка повысив тон, хотя в этом не слышалось намерения застать меня врасплох. Скорее боль. Лишь она звучала в сладких нотках ее прекрасного голоса, искажая его не в самую лучшую сторону.

— Тебе будет лучше без меня, — мой голос не меняется, такой же спокойный, несмотря на ощущения накала страстей. Внутри вновь что-то разрывалось, связь с внешним миром терялась, а я постепенно превращался в робота, который мне так необходим. В бездушную машину, наплевавшую на чувства одной красивой девочки, сидящей рядом со мной.