P.S. Реквием

— Нашли бы хоть целого. Что в этих лесах только не водится. Ах, наш маленький, наш бедненький…

Так вот, что снаружи твориться, догадалась Алёна, занимая прежнее место у окна.

— И что, все мальчишки на поиски ушли? — осторожно спросила женщина.

— Все, — простодушно ответила сестра, утирая слёзы.

Хоть кому — то в этом доме благоволит удача, усмехнулась Алёна бледными губами. Он бежал, оставляя погоню позади. А я? Смогу ли и я, когда — нибудь выбраться отсюда? Или так и останусь сидеть в этой комнатушки. Отчего — то стало невыносимо душно.

Идеальней момента для побега было не придумать, и Алёна до боли в груди переживала, что сегодня Лучиано пришлёт ястреба, вместо того, чтобы прийти лично. Но тот, разузнав об обстановке в усадьбе Орловых, уже стоял под её окнами.

— Я сейчас выйду, — сказала она одними губами, и показала рукой в сторону выхода. — Только дождись.

Алёна боялась, что Лучиано раствориться, как утренний туман под солнце, как только она отвернётся.

Разобраться со старожилами было не сложно, они были совершенно беззащитны перед Алёной. Женщина легко проникала в их сознание, будто читала открытую книгу. В доме почти никого не было, и ей удалось выскользнуть через заднюю дверь. Там, вопреки её страхом ждал Лучиано.

Любовники слились в крепких объятьях. Алёна слушала, как бьётся сердце мужчины и слёзы наворачивались на глаза от этого прекрасного звука. Он здесь. Он рядом. Живой.

— Пойдём, — он накинул на её плечи тёмный плащ, пониже натянув капюшон. — Я оставил лошадь недалеко отсюда. Нужно спешить.

Алёна облегчённо вздохнула, выпив студёной родниковой воды. На языке осело странное горьковато послевкусие. Правда, в данный момент ничуть её не беспокоившее. По её ощущениям они скакали вечность, но Лучиано сказал, что прошло всего лишь несколько часов.

— Как же хорошо, — вздохнула она, растягиваясь на потрескивающем мху.

Воздух полнился ощущением свободы. Среди голых еловых веток уже показалась алая полоса на востоке. Неужели они скакали всю ночь? В это предрассветное время лес был до странности тих: не стрекота сверчков, ни уханья сов и шелеста размашистых крыльев, ни писка юрких мышат.

— Ты так бледна, mia cara. Так худа, — Лучиано нежно гладил её по спутанным волосам. — Ничего. Ещё денёк, и мы будем свободны и счастливы.

— Я уже счастлива, — она села и прильнула к его груди.

До того, как солнце взойдёт в своей первобытной красе, оставались считаные минуты.