P.S. Реквием

Раздался стук в дверь, и камердинер обеспокоенно поинтересовался:

— Алёна Андреевна, стоит ли мне обеспокоиться вашим самочувствием?

— Помоги… ААААААААААА…

Девушка выгнулась, надеясь, что её окажут подмогу, но запаниковавшая Алёна дёрнула её на себя. Брызнула кровь, женщина зажмурилась, чувствуя, как горячие капли оседают на её лице.

Ворвавшийся в комнату камердинер застал, как схватившись за лицо, девушка визжала, катаясь по полу. А Алёна стояла над ней, не зная, что стоит предпринять, и в замешательстве даже не подняла руку, чтобы утереть лицо.

После этого еду Алёне стали приносить мужики, которых было не так-то просто покалечить. Ту девушку она больше не видела, да и зачем? В том, что без глаза осталась, эта дурёха сама виновата. Нечего было хозяйке перечить.

Никто больше не помогал Алёне с переодеванием, не приносил тёплую воду для обтирания, не расчёсывал ей волосы, не обновлял румяна. Попытавшись освоить эти навыки самостоятельно, Алёна только перевернула тазик на кровать и переборщила с румянами. От досады она попыталась выбросить косметику в окно, но то было закрыто. И она раздавила её каблучками домашних туфель.

В последние дни женщина только и делала, что спала, да читала письма от Лучиано. По вечерам она неизменно занимала место у окна, допоздна вглядываясь в даль и иногда получая письма, через щёлочку в раме.

В тот вечер было так же. Сложив пересмотренные до дыр письма в ларец, Алёна чуть припудрилась и уселась прямо на подоконник. Она всё повторяла про себя: «Может сейчас. Уже скоро придёт Лучиано и заберёт её в лучшую жизнь.»

И вот под сенью плодовых деревьев мелькнула тень. Ухватившись за неё взглядом, женщина внимательно начала её рассматривать. От предвкушения новой встречи с возлюбленным, она прильнула лбом к оконному стеклу, тихонько стуча по нему ногтями, словно тот мог услышать.

Тень почему — то мешкала, будто роясь под яблоней. И когда она всё же выступила под яркий лунный свет, Алёна обомлела от ужаса. По двору бегала гончая. Одна из тех, что вывели Кириваткины и по старой дружбе поделились ею с Орловыми. Такая вцепиться, ничем не оттащить, и целым точно не уйдёшь.

А вдруг он сейчас идёт сюда, в ужасе подумала Алёна, и нарвётся на эту псину?

Со стороны каретного сарая затрусила ещё одна гончая.

Да они же раздерут его, сокрушалась женщина, готовая лишиться чувств.

Вкус крови из треснувшей губы привёл её в чувства, она соскочила с подоконника, и закружилась по комнате. Ваза, стоящая на трюмо, не смогла пробить стекло, только оставила трещину.

Цветы, принесённые Семёном, рассыпались по ковру, среди воды и осколков. Следующим под руку попался подсвечник. Но и он не сразу помог разбить окно. Алёне пришлось нанести ещё один удар, и ещё, а затем следующий, прежде, чем одно из стёкол разбилось.

Заслышав звон, собаки навострили уши и бросились к окну Алёны, заливаясь неистовым лаем. А она продолжала бить окно, получая порезы, лишь бы гончие приковали всё своё внимание к ней.

С этого вечера ей казалось, что бессилие стало её вечным спутником. Сквозь решётки она видела, как два всадника спешно мчатся на лошадях. Но только миновав каретный сарай, один из них падает с лошади и замирает.

Лошадь второго встаёт на дыбы, чуть не сбрасывая седока. С большего расстояния было трудно понять, что именно случилось и кто приехал. Дворовые переполошились, забегав, как безголовые куры. Туда же устремился Семён, но долго там не задержался. По тому, что он убежал в слезах, Алёна могла предположить, что там была Мария. Вот только это её чуть не сбросили или это она упала, женщина разобрать не могла.

И снова Алёну жестоко обманывали.

— Какой же это Лев? — возмущалась она.

У неё ноги подкосились, когда сказали, что Лев погиб от яда змеи, даже уделали, чтобы женщина могла пойти на похоронную церемонию и с ним попрощаться. Но что она сейчас видит? В гробу лежит какой — то старик. Это дурная шутка? Или новая мода, хоронить чужаков?

— Ох, тётушка, — громко воскликнул Олег, будто они на сцене в театре. — Ты так бледна. Бедняжка, от горя совсем не пила и не ела. Тебе нужно на воздух.

Он мотнул головой, и взволнованный Константин подхватил её под руки.

— Нет, я в порядке, — запротестовала она.

— Горе то какое, — взвыл Олег тонким голоском.

— Пойдёмте, пойдёмте, — приговаривал Константин, утягивая её в сторону двери.

Безуспешно она пробовала упираться, племянник тащил её дальше, пока Олег на разные лады причитал за их спинами.

Измученная переживаниями Варвара наведалась к сестре в час, когда в доме Орловых обычно готовились ко сну. Утирая слёзы платком, она причитала:

— Я знала, я так и знала, что нам всем нужно каяться. Что теперь делать? Так неожиданно многих не стало. Сколько бы я не молилась всё напрасно. И Семён сейчас неизвестно где?

— Как неизвестно где? — Алёна оторвалась от созерцания окна, где в плодоносном саду мерцали свечи.

— Убег, — вновь всхлипнула Варвара. — Даже с отцом не попрощался. Бедный наш мальчик. Как ему, наверное, сейчас страшно и одиноко.

— Его ищут? — женщина поднялась со своего место. Куда же он в такой час?