Па-де-де (три маленькие пьесы для добродушного театра)

Сашка, Сашка, вставай, давай, просыпайся, аврал…

САША просыпается и смотрит на Люсю без выражения лица. Потом удивляется. : Люся? Люся? (оглядывает обстановку) Люся… Люся… О! Люся! Люся! Люся!

ЛЮСЯ: Тихо. Что люся, люся, разлюсился.

САША (укоризненно) - Люся… Какая ночь!

ЛЮСЯ: Только молчи! Господи. Стыд какой. Друг называется. Двадцать лет дружили - и вот. Ну, как это называется?

САША: Секс.

ЛЮСЯ: Молчи! Кругом враги. Надо тебя вывести по тихому.

САША: А завтрак? Кофе, круассаны… Поцелуй на дорожку… Люсь, что за дела… Мы не дети..

ЛЮСЯ: Там - мать. Там дочь. Там муж. Понимаешь? А тут - ты. Это кошмар.

САША: Это не кошмар. Это…дружеский визит. Кошмар - это пятнадцать лет без мужчины.

ЛЮСЯ: Ой, без мужчины! Не было мужчины и ты не мужчина.

САША: Не согласен.

ЛЮСЯ: Нет, в этом смысле всё было в порядке. Но есть другие смыслы.

САША (пытаясь обнять Люсю) - А ну их, все эти смыслы…

ЛЮСЯ: Отлипни. Одевайся, быстро.

Саша обиженный одевается. САША: Все гонят, все клянут… мучителей толпа… Носок один. Второго нет.

ЛЮСЯ: Ну, я не знаю, ищи.

САША: Нету носка.

ЛЮСЯ: Так пойдешь.

САША: Я не могу без носка. Нога замерзнет.

ЛЮСЯ: Тогда ищи!

САША: Нету!

ЛЮСЯ: Какого черта… Вон твой носок - на шкафу висит.

САША: Как он туда попал?

ЛЮСЯ: Так ты раздевался… в экстазе…

САША и ЛЮСЯ захихикали.

ЛЮСЯ: Не стыдно - напоил девушку, пристал…

САША: А если у меня страсть запылала?

ЛЮСЯ: Знаю я, что у тебя запылало… Оно от огненной воды у тебя очень пылает.

САША: Не согласен. Я тобой увлекся. Поманило меня!

ЛЮСЯ: Я уже трезвая, так что не вкручивай. Давай уговор, как друзья: головой тряхнули и забыли. Совсем. Навсегда. Хорошо?

САША: Жалко…

ЛЮСЯ: Пошли, я тебя выведу… партизанскими тропами…

САША: Люся, дай щечку…

ЛЮСЯ: В другой раз.

САША: Суровая ты… Поехал, на свою холостяцкую квартирку. А там пусто и голодно.. Может, зайдешь? Споем…

ЛЮСЯ: Когда мне по холостяцким квартиркам ходить? Я сутками на работе.

САША: А то - заходи..

ЛЮСЯ: (подумав) Нет. (ещё подумав). Нет, всё-таки нет. Не надо этого, Саша…

САША: Как скажешь, дорогая… (Задумчиво, в зрительный зал) - Вот ведь эти мосты, а? Каждый раз попадаю в историю… Идти некуда, ложишься, где бог постлал - и пожалуйста…

ЛЮСЯ: (Задумчиво, в зрительный зал) - Ладно, бывает… Только мечтать не надо. Десять лет назад тоже, помню, мосты развели, остался у меня один - а потом все глаза проплакала… Ох, уж эти мосты… (САША и ЛЮСЯ уходят) ГОЛОС ИЗ-ЗА СТЕНЫ: Будет покой старому человеку? Будет или нет, я вас спрашиваю?!.. А Костя твой и чай весь ночью выпил - грел, грел чайник, шаркал по кухне как таракан… Физкультуру Кате не забудь положить, мамаша! Побежала, на кривых ногах! А толку что с него, с козла разведённого… Говорила, предупреждала - мосты в два разводят, нет, сидят, ля-ля-ля, тополя, за двадцать лет не наговорились, водки не напились, тоже парочка, гусь и гагарочка… Вот помру - каждый день меня будешь вспоминать, Людмила, вот попомни мое слово… конец первого па-де-де Па-де-де №2

СПИСОК ШИЛКИНЫХ

Действующие лица:

БОРИС ШИЛКИН

ЭВА ШИЛКИНА, урожденная Эва Шепальска, его жена Действие происходит в загородном доме Шилкиных, зимой, в наши дни.

Зала в доме Шилкиных. Борис Петрович Шилкин, солидный, строгий мужчина, в дорогом спортивном костюме и меховых тапочках, пьет чай и читает газету.

БОРИС ПЕТРОВИЧ: Генделевич зашатался, определённо зашатался. Зря Пауковский делает вид, что ничего не происходит. Это может повредить…

Придётся ехать в министерство на той неделе. Следует напоминать о себе, но не следует суетиться. Генделевич суетился - и что выиграл? Только новых врагов.

Входит Эва Шилкина, привлекательная женщина, немного ленивая и манерная в движениях. Она полька и говорит с легким акцентом.

ЭВА: Боричек, ты завтракал?

БОРИС ПЕТРОВИЧ: Да, милая, не стал тебя будить. Что-то мне зябко, барахлит котел, что ли? Скажи, чтоб посмотрели.

ЭВА: Так воскресенье, Боричек, Ольга Николаевна только завтра придёт..

Как я много спала… Ох, эта ваша полярная зима! Я так и не привыкла за пятнадцать лет…

БОРИС ПЕТРОВИЧ: Можно подумать, ты из Эфиопии приехала. Или в Польше и зима лучше?

ЭВА: Лучше… она такая мягкая, ласковая…

БОРИС ПЕТРОВИЧ: Умора вся эта провинциальная Европа. Я вот понимаю, на России можно умом тронуться. Есть от чего. Или там - Америка. Даже Китай. А то - под микроскопом страну не разглядеть, а гонору, а самомнения!

ЭВА: Как это говорится - мал золотник, да дорог. Велика фигура, да дура.

БОРИС ПЕТРОВИЧ: И кто это - дура? Страна, в которой ты благоденствуешь - дура?

ЭВА: Не мучай меня с утра. Я сказала просто так. Я не хочу спорить, милый. Слушай, этот новый крем, по-моему, дивный… Смотри, как кожа разгладилась?

БОРИС ПЕТРОВИЧ: Смотри у меня - чтоб без русофобии в моём доме… Ты машину помыла?

ЭВА: Завтра помою…

БОРИС ПЕТРОВИЧ: Грязнуля… И сережку потеряла мою… знал бы - не дарил … Вот что ты за женщина?

ЭВА: Да, женщина, а ты как думаешь?

БОРИС ПЕТРОВИЧ: Я с тобой разучился думать… Знаешь, кажется Генделевич зашатался.

ЭВА: Разве твоего департамента это касается?

БОРИС ПЕТРОВИЧ: Впрямую не касается, но есть косвенные обстоятельства.