Паблисити Эджэнт (СИ)

Практически ничего не видя, и не имея воздуха в лёгких, я вывалился из дыры в заборе, и сильно припадая на разбитую камнем ногу, побежал прочь от этой адской стройки. Этим сволочам ничего не стоит кинуться за мной в погоню, а значит останавливаться мне нельзя, как бы ни хотелось.

Переулок был абсолютно безлюден, редкие фонари светившие через один, полагаю не в целях экономии, а исключительно из-за излишнего либерализ-ма местных властей, вывел меня к забору инфекционной больницы. Лезть через него у меня сил уже не было, потому отойдя на довольно приличное расстояние, я внимательно оглядел его в поисках дыры. Если есть забор, значит, есть и дыра, эта аксиома, ибо иначе быть не может, потому что иначе не может быть никогда. В России вообще все заборы строятся между дырами, какие бы шикарными эти заборы ни были. Правда из любого правила есть исключения, типа заборы чиновнических скромных домиков в три этажа, построенные на народ..., э..., excusez-moi, на заработанные тяжким трудом деньги, хижины олигархов, обнесённые четырёхметровыми оборонительными валами, но там сами понимаете, не Россия, там частная собственность.

А так как инфекционная больница заведение российское, то и дыра в заборе нашлась моментально, я бы и раньше её заметил, но фонари, либерализм, экономия бюджетных средств, да и нужно же кому-то на сэкономленные деньги заграницей отдыхать, правда? Короче в заборе не хватало сразу двух секций, чем я и воспользовался, на свою голову. Почему на свою голову? Да потому, что не сумел разглядеть в темноте неслабую такую стену живой из-городи, из каких-то ужасно колючих кустарников, шириною не меньше мет-ра, и высотой в полтора, а ведь из окошка своей палаты я её прекрасно ви-дел, но как-то забыл.

Я попробовал пройти сквозь него, но вредный кустарник вцепился во всё, во что только можно было вцепиться и из нескольких безуспешных попыток прорваться, или отвоевать хотя бы пядь земли, не вышло ровным счётом ни-чего, а выдираясь обратно, я порвал свой с таким трудом отвоёванный плащ и изодрал все руки. Снова отойдя на пару метров, я с тяжёлым вздохом уста-вился на преграду, потом ещё раз вздохнул, поплевал на руки, разогнался и прыгнул рыбкой, мечтая перемахнуть через неё одним махом.

Ещё вчера я бы сделал это играючи, но сегодня разбитые колени, щиколот-ка и рёбра, сыграли со мною злую шутку. Перепрыгнуть-то я перепрыгнул, но вот приземлился не совсем удачно. Ещё в полёте я понял, что лечу куда-то не туда, хотя изначально направление было верное, но вот точка приземления состояла из бетонного блока поддерживающего линию теплотрассы, так неудачно расположившуюся за живой изгородью, и мягкого приземления на руки с последующим перекатом через голову может не состояться по независящим от меня причинам, что в конечном итоге не радовало. Скособочившись а, не сгруппировавшись как положено, я со всей дури врезался локтём в этот самый блок, оттолкнулся, и... влетел между труб отопления, где благополучно застрял ногами кверху, осыпанный старой стекловатой.

Несколько секунд я непонимающе смотрел на траву перед своим носом и мечтал, что бы мой прыжок века никто и никогда не увидел. Я подождал не-много, вроде никого. Мечты сбываются не только у Газпрома. Однако нужно было как-то выбираться, и я попробовал протиснуться вниз, между трубами, но ремень на штанах зацепился бляхой за проволоку стягивающую куски рубероида и не пускал меня на грешную землю. Попытка как-то выползти вверх, тоже не увенчалась успехом, так как одна рука у меня была прижата к телу, а оно, это тело, в свою очередь прижало руку к бетонному блоку, который я так счастливо избежал при падении. Оставшуюся руку сковало сползшим с плеч плащом и единственное место, куда я ей мог дотянуться, оказался ремень брюк, так что выковырять себя из сложившейся ситуации было весьма проблематично.

Я повисел немного, подёргался, убедился в бесполезности сего занятия, по-висел ещё чуть-чуть, поржал над тем, через что мне пришлось пройти, что бы застрять тут на веки и решился на последнюю попытку. Рукой зажатой плащом я еле дотянулся до ремня, расстегнул его, затем для верности расстегнул брюки и рывками, обдирая ноги о рубероид, начал протискиваться вниз и почти уже освободился, когда услышал над собой знакомый голос.

- Что вы делаете? - Чёртов Газпром. Лида, а это была именно она, осветила мою бесштанную фигуру фонариком. - Ой! - Вырвалось у Лидочки.

Никогда ещё в жизни мне не было так стыдно, и ничего мне не хотелось так сильно, как сейчас провалиться под землю. Тут в районе брюк что-то тресну-ло и я наконец провалился между труб и упал на землю, там я быстро натя-нул штаны, и со всей возможной поспешностью выбрался из под теплотрас-сы.

- Здравствуйте Лида. - Улыбнулся я.

- Боже мой. - Глядя на меня протянула сестричка. - Что с вами случилось? - А что мне ответить? Попал под каток? Пожалуй это будет самое правдивое объяснение того, что со мной произошло, в меньшее никто не поверит.