Паблисити Эджэнт (СИ)

- Ну, вы же любили друг друга, я неплохо знал Геннадия Петровича, и могу с уверенностью сказать, если бы он вас не любил, то ни за что не сошёлся бы с вами. - Зрачки Лиды тут же угрожающе расширились, и она влепила мне хо-рошую такую пощёчину.

- Он отец мне был кретин ты этакий! Отец!

- О. - Схватился я за щёку, она горела огнём и не только от удара. Боже мой, ну какой же я дуралей в самом деле, ведь вполне логично было предполо-жить, что человек старше её в несколько раз мог просто опекать юную де-вушку из чисто отцовских чувств, ведь когда-то так и делали богатые и поч-тенные мужи. Оберегали, воспитывали, давали образование, и выдавали за-муж юных созданий, особенно тех, которых прижили на стороне, но теперь, я предположил самое вероятное из всех имеющихся вариантов. А чего вы хотите, нравы нынче не те уважаемые читатели, далеко не те.

Ах, куда ушли те благословенные времена, когда девушка идущая под руку с убелёнными сединами господином, не вызывала никаких подозрений от-носительно её социального положения, каждому встречному было ясно, это его дочь или в крайнем случае племянница.

Или присутствуя в обществе, неважно каком, высокоинтеллектуальном, или совсем наоборот, вам незаслуженно нанесли серьёзное оскорбление, кото-рое можно смыть либо кровью, либо кулаком в морду, и вы вместо того, что бы выпустить адреналин, сказав в лицо оппоненту всё, что о нём думаете, и предложить отойти ему в тихое место, тычете в клавиатуру дрожащим паль-чиком и брызжете слюной в ни в чём не повинный монитор. Ну куда это го-дится?

Поверьте мне, дорогие мои сограждане, в любом интернет сообществе все-гда найдётся злоязыкая сволочь, которая владеет русским языком получше многих из нас и пользуясь этим, простите за жаргонизм, обсирает всех и вся, и как бы вы его на место не ставили, как бы вы его не переубеждали в том, что он не прав, что так поступать не этично, он ничего не поймёт и продол-жит своё гнусное дело. В реальном мире эта гнида в две секунды получила бы по зубам и впредь свой хавальник научилась бы раскрывать только для чипсов, и пива, например.

И вот я стою, растерянно смотрю на рассерженную и подавленную горем девушку и медленно осознаю, как я её обидел. Лихорадочно ищу слова, способные как-то сгладить мою вину, извинить, но не нахожу, а просто развернуться и уйти у меня не даёт совесть.

Я вздохнул, взъерошил грязные волосы, задел болячку, скривился, прошёлся по перевязочной и сев на кушетку сказал: - Простите Лида, я высказал первую пришедшую мне в голову мысль и это вовсе не от того, что я плохо о вас думаю, это скорее говорит о том, что я вконец испорченный человек. - Я взял её за руку, усадил рядом с собой и улыбнулся. - А на счёт похорон не переживайте, было скучно, претенциозно и к тому же сразу после них уволили половину сотрудников "Эдельвейса".

- Как уволили?

- Ну, просто работники не согласились с новой политикой нового руково-дства, хотя жаль, многие из них очень талантливые ребята и..., девчата.

- Новое руководство? Погодите, ведь до оглашения завещания ещё целых две недели, как же так?

- Э-э..., а вы-то, откуда знаете?

- Как мне не знать Василий Александрович....

- Можно просто Вася.

- Хорошо, Вася, я же дочь, и абсолютно точно знаю, что упомянута в завеща-нии, одно только меня беспокоит, как к этому отнесутся Наталья Сергеевна и Марьяна с Евгением. - Я мысленно присвистнул.

- Однако. Поворот. Может вы даже знаете, что там написано?

- Конечно знаю, Геннадий Петрович составлял и заверял завещание при мне. Так, сейчас вспомню, всё движимое и недвижимое имущество отходит жене и детям, основная часть денег, сколько их там ни есть, тоже делится между ними, мне достаётся один банковский счёт, с очень внушительной суммой специально открытый на моё имя, а вот агентство, тут всё намного сложнее. - Лида вздохнула. - "Эдельвейс" хоть и закрытое, но всё же акционерное общество и семьдесят процентов акций принадлежали моему отцу, а осталь-ные тридцать делились между Натальей Сергеевной, Марьяной и Евгением. В тот вечер, когда они с этим юристом, фамилия у него такая ещё странная, на фасоль похожая, обсуждали судьбу рекламного агентства....

- Может Парасоль? - Перебил я её.

- Точно, Парасоль, Давид Хананьявич Парасоль, вот же память а! Прикольный старичок, выглядит как настоящий франт из тридцатых годов прошлого века, только канотье не хватает.

- Так что там с "Эдельвейсом"? - Напомнил я.

- Парасоль этот предлагал, что бы всё оставалось по старому, что бы кон-трольный пакет оставался в одних руках, и папа тоже хотел этого, вот только во главе агентства он не видел ни Марьяну, ни тем более Евгения. Одна, он говорил, слишком взбалмошна и непоследовательна, второй больше любит отдыхать, а не работать, а Наталья Сергеевна вообще в рекламном бизнесе ничего не понимает. И, так вышло..., ну..., короче у меня теперь сорок девять процентов акций, у Марьяны тоже сорок девять и..., у вас два.