Падая за тобой (СИ)

— Я все-таки конченый мудак. Не должен был тебе это рассказывать, но слишком уж хотелось немного реализма для твоей сказки… Классно так у тебя все- и бабки при тебе, и известность, и женщина любимая… Легко любить когда все черное и белое. И ненавидеть и презирать тоже легко. Вот только все не черное и не белое. Попробуй теперь разобраться во всем этом говне, в которое судьба нас втянула. Я в нем копошусь уже больше десяти лет. Сил нет, устал… А теперь убивай, Алмаз… Потому что, сука, сдохнуть так сильно хочется, когда думаю о том, что эта женщина способна вот так самозабвенно любить мальчишку, не видящего ничего дальше своего оскорбленного много лет назад эго… Только я вот не уверен, а заслуживаешь ли ты ее любви… Столько лет мечтал залезть ей под юбку, глазами не стесняясь пожирал при законном муже, а в сердце ей и в душу заглянуть не удосужился…

Капиеву удалось. Он победил. И он был прав в каждом слове. Нок-аут. Я подошел к нему и с силой ударил в солнечное сплетение. Что-то у него там хрустнуло. Он откинулся назад, как-то нелепо, несуразно.

— Камила, люблю… — прохрипел и упал тушей на пол…

Сзади послышался визг. Видимо, зашла эта баба Карина. Растерянно заскочил следом заискивающий, купленный с потрохами, как все приставленные к важным шишкам в тюрьме, охранник. Я засунул руку в карман и молча протянул ему целую пачку бабла.

— Сделай вид, что не видел меня. Я ухожу. Сейчас двенадцать дня. В двенадцать ночи вернусь сам. С повинной… Если еще бабки нужны, дам. Скажи, куда завести. Сколько хочешь дам… Мне просто нужны эти двенадцать часов, понимаешь? А потом делайте со мной все, что хотите…

Глава 52 (Часть 2)

Мне просто нужно было посмотреть им в глаза. Родителям моим. Тем, кого обожествлял. Кого благодарил. Кого считал главными своими благодетелями… Залетел в дом, не стучась, так и оставив распахнутой заведенную машину.

Мать не застал. Дома не было. Отец угрюмо сидел у телевизора. За последние полгода он сильно поправился. Тучность давила на и без того больное сердце. Еще с утра бы зашел и сердце бы сжалось при виде родного человека, который так сдал… А сейчас… Сейчас было так пусто на душе, словно там дырка и ветер гуляет…

— Сынок? — спросил удивленно, немного привстав от неожиданности.

Он заметил мое состояние, мои сбитые окровавленные кулаки, глаза с кровавыми капиллярами ошалевшие…

— Зачем? — только и смог я прохрипеть, падая в дверях на колени… У меня горло сдавило… Дышать не мог… Знаете, иногда такое состояние во сне бывает, когда пытаешься орать во всю глотку, а не выходит… Только хрип и боль через силу…

Он понял. Сразу все понял…

— Она рассказала? — спрашивает глухо.

А я поднимаю на него полный теперь ярости взгляд и кидаюсь, словно собака. На родного отца своего кидаюсь. Вот до чего меня довела моя проклятая жизнь… Дергаю за шкирку его.

— Это все, что тебя интересует сейчас, папа? Она ли сказала? Не Она! Она все эти годы вас, нелюдей, защищала!

— Ты за языком следи, сопляк! — отвечает отец строго, но в его голосе все равно слышится растерянность и паника, — что себе позволяешь?! Все, что бы мы с матерью ни делали, все ради тебя! Ты думаешь, хорошие школы, экипировка, тренировки, поездки на состязания, жизнь в США- это на какие шишы? Я тебе кто, автомат по штамповке денег? Мы смогли из тебя сделать Человека только потому, что вкладывали… Вкладывали то, что дал Капиев…

Я со всей силы ударил по стене от ужаса и беспомощности, уже который раз за день. Все эти годы я тренировался, рос, добивался успеха на деньги, полученные от продажи девственности моей любимой женщины… Если и есть на свете для мужчины большее бесчестие и оскорбление, то оно было именно таким…

Сполз по стене вниз, сижу, схватив голову руками. Я не знаю, как теперь жить с этим… Не знаю… Каждый вздох-боль…

— Что тебя с ней ждало, Алмаз?! Только подумай! Тебе не о женитьбе тогда надо было думать, не о детях и семье, а о карьере… Она утянула бы тебя за собой вниз… Так и остался бы в селе никем… А сейчас вон…

— Да, сейчас я гребанный чемпион на деньги, отданные за ее честь… Господи, скажи мне, что это злая шутка, розыгрыш… — схватил себя за волосы, чтобы хоть немного боль внутри унять…

— Алмаз, — отец попытался подойти и положить руку на мое плечо, но я со всей мочи вывернулся.

— Ненавижу вас. Ненавижу… Лучше бы вы убили меня, выкинули в обрыв…

— Алмаз, успокойся! — кричит отец в отчаянии, — твоя мать не дала бы вам пожениться все равно! Она ненавидела Камилу, как и ее мать. Потому что я всю жизнь любил Людмилу! Готов был ради нее бросить вас, тебя бросить, слышишь?! Эта любовь от сатаны! Разве это нормально?! Разве ребенок такое заслужил, чтобы его на бабу променяли?! И ты сейчас этим же путем идешь! Не о Камиле думай, а о жене своей беременной! Ты понимаешь, что эта проклятая любовь только все разрушает?! Ты понимаешь, что наши предки не зря нам завещали сохранять сердце и разум холодными?!

— Яблочко от яблоньки, — послышался сзади сухой женский голос.