Падающие звёзды

Маркус наклонился ближе. Всего в одном дыхании от ее губ он замер, его сердце громко стучало. Он отчетливо вспомнил боль потери, горе и злость… недели, месяцы этих переживаний. Но затем он также вспомнил сладость и нежную податливость поцелуев, которые он украл много лет назад.

Его губы коснулись ее, и это стало потрясением, острым и сладостным одновременно, и мягким тоже, и таким знакомым… и к этому примешивалась пронзительная боль желания. Именно это желание заставило Маркуса обхватить ее руками и притянуть ближе к себе, и поцеловать ее долгим и глубоким поцелуем… чего он никогда не осмелился сделать десять лет назад.

Но сейчас все было по-другому. Кристина больше не была наивной маленькой девочкой, легко пугающейся своего желания. Ее губы раскрылись, чтобы впустить его язык, и она растаяла, прижавшись к нему, отвечая на его эротический вызов как женщина, испытывающая нежную страсть.

Она была такой теплой в его объятиях, словно возвращение домой, словно любовь и семья. И все же это также не было и безопасным очагом, потому что, как Маркус быстро узнавал, ее тепло подпитывало его желание, и огонь разгорался очень быстро.

Ее крепкие груди прижались к шерсти его фрака, но это было недостаточно. Его руки двигались по ее спине, прижимая ее ближе, но недостаточно близко, потому что его перчатки прикасались к шелку, а Маркус хотел, чтобы плоть касалась плоти. Его руки легли на основание ее позвоночника, затем – на прелестный изгиб бедер. Кристина была достаточно близко, чтобы осознавать его болезненное возбуждение. Маркус хотел, чтобы она была еще ближе, хотел что есть сил прижать ее к себе, но это только ухудшило бы дело. Он уже терял над собой контроль.

Маркус оторвался от ее рта. Он собирался и вовсе отпустить ее, но в тот же момент, когда Кристина начала отстраняться, его руки сжались на ее талии.

– Теперь ты не сможешь вернуться в зал, – произнес он, еле ворочая языком. – Ты вся… растрепана. – Восхитительно растрепана. Ее аккуратная прическа развалилась, платье соблазнительно помялось, а дыхание участилось. Маркус подумал о том, каким образом он может привести ее в еще более взъерошенное и разгоряченное состояние, и его собственное дыхание сделалось затрудненным. Он притянул ее ближе. Кристина застыла и напряглась.

– Не дразни меня, Кристина, – проговорил он. – Я всего лишь хочу еще раз поцеловать тебя.

– Нет, – ответила она. – Я дала тебе дюйм, который ты хотел – а ты преодолел десять миль. Затем ты имел наглость сообщить мне, что я растрепана – словно я сама сделала все это – с целью привести тебя в смятение, как полагаю.

– Признаю себя виновным по обвинению в растрепанности, – согласился Маркус. – Но ты сотрудничала со мной.

– Кажется, у тебя есть определенная способность добиваться сотрудничества, – заявила Кристина. – Но опять же, ты обладал этим десять лет назад. Очевидно, мои способности к сопротивлению на несколько лет отстают от твоих умений убеждать.

– Ты никогда и не пыталась сопротивляться, ни тогда, ни сейчас, – возмутился Маркус. – Напротив, ты намеренно разыскивала меня, в обоих случаях, и соблазняла меня.

– Отлично, я соблазняла тебя, – воскликнула она. – А ты опять стал беспомощной жертвой моих неотразимых уловок, несмотря на то, что ты – успешный, влиятельный мужчина тридцати четырех лет. А из-за того, что я не хочу быть соблазненной на черной лестнице твоего брата – точно так же, как не захотела убежать с тобой и разрушить свою репутацию, – я превращаюсь в бессердечную кокетку. – Кристина опустила взгляд на его руки. – Возможно, пришло время выпустить тебя из моих порочных когтей.

На один пронизанный яростью момент Маркусу захотелось отшвырнуть ее в сторону, с глаз долой, выбросить из мыслей, из самого своего существования.

Он с трудом отдышался и посмотрел на свои неподвижные руки… а затем на нее. Когда он заглянул в ее злые, наполненные обидой глаза, его собственная злость унеслась прочь, оставив вместо себя холод.

– Боже мой, так вот о чем ты думала? – спросил Маркус. – Что я хочу только соблазнить тебя?

Он убрал руки. Но Кристина не двигалась.

– Я хотел жениться на тебе, Кристина, – проговорил он. – Я говорил тебе об этом, снова и снова.

– Ты говорил мне много о чем, – натянуто произнесла он. – И все это было ложью.

Он ощутил прилив ярости, который тут же был погашен затопившим его горем. Старым горем. Он с трудом вдохнул.

– Ты ошибаешься, – тихо сказал он. – Думаю, что нам нужно поговорить, но не здесь. – Он протянул руку.

Маркус не стал бы винить ее, если бы Кристина не взяла ее, но она сделала это – и это было началом, подумал он, настоящей точкой отсчета. Он не был уверен, что сможет правильным образом устроить завершение, но что-то, очевидно, должно быть сделано. Они должны избавиться от призраков прошлого, и не важно, каким болезненным может оказаться этот процесс. В ином случае прошлое будет пятнать все, что они чувствовали друг к другу и хотели друг от друга.

Он повел Кристину по черной лестнице, вдоль еще одного коридора, в маленькую, пустую гостиную в задней части дома.