Падающий

Они жили в кирпичном доме, на верхнем этаже, на четвертом, и в последнее время, несколько дней уже, спускаясь по лестнице, она слышала специфическую музыку — музыку- стон, лютни, тамбурины, а порой речитатив — из квартиры на втором, один и тот же диск, — думала она, — снова и снова. И музыка начинала бесить.

Она читала статьи в газетах и не могла остановиться, только усилием воли заставляла себя отложить газету.

Но обычная жизнь продолжалась. Обычная жизнь шла обычно в обычном смысле слова.

В той квартире жила женщина, Елена. Возможно, гречанка, — думала она. Но музыка не греческая. То, что она слышит, относится к другой группе культур: Ближний Восток, Северная Африка, песни бедуинов или, может быть, суфийские танцы, музыка, укорененная в традициях ислама; иногда подмывало пойти, постучать в дверь и что-то сказать.

Она всем говорила, что хочет уехать из города. Все понимали, что это она не всерьез, и восклицали: «Да ты шутишь» — и в ее душе шевелилась досада: на людей, и на свое полное неумение скрывать чувства, и на панику по пустякам, внушающую ей средь бела дня такие же мысли, как в этот ночной час: мысли кружат без остановки, мечутся ошалело.

Она подумала о своем отце. Она носила фамилию отца. Лианна Гленн. Ее отец был блудным сыном католической церкви в старинном смысле: горячо отстаивал необходимость богослужения на латыни, но ни за что не соглашался вытерпеть мессу с начала до конца. Он не видел различий между католиками и заблудшими католиками — ценил верность традициям во всем за пределами собственного творчества. Его проекты зданий и инженерных сооружений, расположенных по большей части в глухих местах, традиционностью не отличались.

Лианна подумала, что, пожалуй, надо изобразить учтивость — тактика такая, способ обидеть обидчика. Кейт говорил: нам ведь слышно в основном на лестнице, когда спускаемся или поднимаемся к себе, и вообще это только музыка, выкинь из головы.

Они были не хозяева своему жилищу — арендовали его, как средневековые крестьяне у феодала.

Ей хотелось постучаться к Елене, спросить, зачем та это затеяла. Занять определенную позицию — уже способ сквитаться. Спросить, почему в такие напряженные времена она ставит именно эту музыку. Говорить, подразумевая: «Мы такие же жильцы, как и вы, нам это мешает».

Она читала в газетах краткие очерки о погибших.

В отрочестве ей хотелось перевоплотиться в свою мать, в своего отца, в некоторых одноклассниц — были одна-две, которые двигались, казалось, особенно раскованно, говорили слова, сами по себе ничего не значащие, главное — не что говорили, а как: слова слетали с уст свободно, порхали птицами. Она переспала с одной из этих девушек: ласкались, один раз поцеловались, и это вспоминалось как сон, от которого проснешься в теле подруги, с ее душой.

Постучаться. Упомянуть о шуме. Не говори «музыка», говори «шум».

Эти люди думают одинаково, говорят одинаково, едят одно и то же в один и тот же час. Так она мысленно описывает их, хотя и знает: утрирует. Произносят одни и те же молитвы, слово в слово, в одной и той же молитвенной позе, днем и ночью, следя за дугами, которые описывают солнце и луна.

Теперь нужно заснуть. Выключить шум в своей голове и перевернуться на правый бок, к мужу, и вдохнуть его воздух, и заснуть его сном.

Елена работает менеджером то ли в офисе, то ли в ресторане, разведена, держит большую собаку, а в остальном — кто ее знает.

Ей нравилась растительность у него на лице — нормальная такая растительность, но вслух она об этом не говорила. Кое-что сказала — так, банальность — и увидела, как он провел большим пальцем по своей щетине, обратил внимание: вот она, борода.

Люди говорили: уехать из города? а смысл? куда уедешь? Классический лексикон тех, для кого Нью-Йорк — пуп Земли, беспардонных, крикливых. Но сердцем она не меньше, чем они, ощущала: так и есть.

Соберись с духом. Постучись. Займи позицию. Заговори о шуме, называя это шумом. Постучать в дверь, упомянуть о шуме, воспользоваться прозрачным предлогом — мол, правила хорошего тона, покой соседей. Прояви утрированную любезность жильца в разговоре с другими жильцами, любезность, которую никто не принимает за чистую монету, — и в тактичной форме упомяни о шуме. Но называть шум только шумом. Постучать в дверь, упомянуть о шуме, держаться с учтивым самообладанием, откровенно-напускным, и не намекать на подспудную мысль, что та или иная музыка — это проявление тех или иных политических и религиозных убеждений, особенно теперь. Постепенно перейти на лексикон возмущенных жильцов. Спросить ее: «Квартира ваша или арендуете?»

Она повернулась на правый бок, лицом к мужу, и открыла глаза.

Мысли ниоткуда, не свои, мысли другого человека.