Падали, но поднимались (СИ)

— Да, там, — она прервала его на полуслове. Лишь бы не слышать в его голосе сладость презрения.

— Прям, как мечтала, — он кинул короткий взгляд на Лизу. Та, прищурившись, улыбнулась, — я тоже там учусь.

— Правда? — брюнетка придвинулась к парню. Тот кивнул и снова посмотрел на Эвелину.

— Рад был увидеть тебя, Эва. Уверен, отец тоже обрадуется. Как насчет семейного ужина завтра? В ресторане «У Паоло»? Знаешь этот итальянский ресторанчик недалеко от нашего Университета? В восемь тебе удобно? Вот и договорились.

Он ушел, так и не дав Эвелине вставить хоть слово. Когда его спина растворилась в гуще незнакомых лиц, она спрятала лицо в ладонях. Грядущее семейной воссоединение не казалось ей хорошей идеей.

========== Глава пятая ==========

Андрей Шевелёв, отец Вадима и Эвы, за минувшие шесть лет совсем не изменился. Разве что немного потолстел, и волосы едва тронула седина. Он по-прежнему одевался в безвкусные серые в полоску костюмы, зализывал назад волосы — его любимый деревянный гребень был всегда под рукой, и пытался казаться важнее, чем был на самом деле. Однако кое-что в его жизни всё-таки радикально изменилось — семья. Андрей Иванович снова был женат — его избранницей стала красивая статная блондинка, Инна, предпочитавшая в одежде исключительно элегантные платья-футляры и лакированные туфли на высокой шпильке. Его старший сын почти сразу подружился с новым братом — сыном Инны от первого брака, Дмитрием, и ни разу не вспоминал о сестре или родной матери.

До сегодняшнего дня.

— Не знаешь, как поживает дядя Виктор?

Вадим вошел в просторную гостиную их большого дома как раз, когда Андрей Иванович наливал себе виски. Мужчина недовольно стиснул зубы — он предпочитал делать вид, что старой жизни и старых связей вовсе не существовало.

— Последний раз я видел его на похоронах твоей матери, тогда, когда он забрал твою сестру.

Вадим едва заметно усмехнулся тому, как отец пытается откреститься от прошлой жизни. Твоя мать. Твоя сестра. Как будто эта связь самого Шевелёва-старшего не касалась.

— Значит, и с Эвой ты не общался?

— Ты ведь знаешь, — мужчина искоса посмотрел на сына, расположившегося в дорогом кожаном кресле и потягивающем из тяжелого граненого стакана вишневый сок, — она не хочет ни видеть, ни говорить со мной.

— Но ведь прошло столько времени, — юноша поднес стакан к свету, наблюдая за тем, как по стеклу разлетаются миллионы солнечных брызг. — Может, она тебя простила?

Андрей Иванович выдержал паузу, давая себе поразмыслить. Он хорошо знал своего сына и его уловки. Вадим что-то скрывает. Или что-то задумал.

— Вадим, что происходит? — взгляды отца и сына пересеклись. Юноша прищурился.

Их отношения сложно было назвать любовными. Вряд ли Вадим вообще испытывал к отцу теплые чувства. Но он молчал, не упрекал в смерти матери и всегда поддерживал, начиная с того рокового дня на кладбище. И Андрею Ивановичу этого было вполне достаточно. Как на самом деле к нему относился сын — его не интересовало. Мужчина прекрасно осознавал, что, скорее всего, Вадим его ненавидит. Также как ненавидит почти всех, кто его окружает.

— Сегодня случайно пересеклись с Эвой. Оказывается, она учится в моем университете.

Андрей Иванович бессознательно сжал в пальцах стакан. Его дочь в городе? А он даже не знает?

— Интересно, что будет, если люди узнают, что родная дочь не желает общаться с великим и ужасным Шевелёвым? — в голосе парня скользила нескрываемая усмешка. Мужчина коротко посмотрел на него.

— Они не должны узнать.

На первом месте в жизни Андрея Ивановича была репутация. Он бережливо обзаводился полезными связями последние шесть лет, по крупицам делая себе имя в родном городе. На втором — деньги. С этим ни он, ни его семья уже давно проблем не испытывали. И только в последнюю очередь мужчина вспоминал о жене и сыновьях.

— Ни одному из нас не выгодно, чтобы кто-нибудь узнал о моей взбалмошной сестренке. Слухи расползаются быстро. Сначала выяснят имя. Потом про смерть нашей матери. Чуть позже, как она бросила тебя и уехала в Москву с дядей, — Вадим замолк, словно сам себя обрывая на полуслове, — в конце концов, люди доберутся до вишенки на торте, и узнают, почему она это сделала.

Андрей Иванович нервно сглотнул. Интонация сына показалась ему мрачной — словно вот-вот за окном разразится буря.

— Они не должны узнать, — только и повторил мужчина.

— Я не хочу, чтобы люди капались в нашем прошлом, — Вадим поморщился, — поэтому поступим так. Я назначил Эвелине семейное воссоединение завтра вечером. Ты должен сделать все возможное, чтобы дочь простила тебя, забыла все обиды и снова возлюбила всем сердцем. Прошло шесть лет, она не может помнить все события того вечера.

— Хорошо, — Шевелёв-старший кивнул. — Не должна.