Падальщик

Узнай же от меня слово-ключ, после произнесения которого вблизи Врат, они откроются и сила, о которой говорится в тетради, войдет в мир. Слово это — Одра Ноэль, — именно оно было написано на постаменте золотого человечка. Слово было дано тем человеком, кто писал в тетради; оно часть внутреннего устройства машины, о которой технические исполнители моего замысла ничего не знают. Врата откроются этим словом, но это еще не все. Дальше ты должен будешь управлять Вратами, то есть той силой, которая войдет через них в мир, — управлять так, чтобы она не навредила, а помогла тебе, — а через тебя всем людям. Это ты сможешь сделать при помощи Правила Истинной Веры. «Если ты, спрашивая машину, будешь всякий раз поворачивать ключ правильно, используя Правило Истинной Веры, то вошедшая в мир сила будет делать тебя счастливым таким образом, что счастливы сделаются все люди на земле», — так пишет в тетради тот, кто создал Одру Ноэль.

Теперь же заклинаю тебя: как можно скорее прочти рукопись и узнай, как правильно просить Врата о счастье. Я облегчил тебе задачу, переведя на английский язык ее самые важные части — Пятое Откровение (ему автор дает и другое название — Правило Игры Цветов) и Шестое Откровение (его он называет Правилом Истинной Веры). Перевод я помещу в депозитарий Барклай-банка (в отделении на Бейкер Стрит) на твое имя — опасно хранить рукопись и перевод вместе. Скорее же забери перевод из банка и прочти его.

Я ничего не желаю так сильно сейчас, мой мальчик, как только того, чтобы мой план сработал и чтобы ужасные ошибки, допущенные мной в поисках собственного счастья и оплаченные жизнями стольких людей, были искуплены тобой. Научись быть счастлив сам и дай всем людям на земле эту науку, которую единственную и стоит изучать.

В добрый путь.

Ягджит Сунанилла, Декабрь, 2002 год».

Глава VII When It Rains, It Pours… [15]

Мысли Ли-Ваня путались; положив худые руки на колени, он смотрел в огонь. Письмо, эта тетрадь, которую сейчас рассматривали «избранные», по очереди передавая ее друг другу из рук в руки, не вязались с тем, что он знал о Знании.

Если верить письму, выходило, что Знание взялось отнюдь не с золотых пластин, а из тетради какого-то средневекового мастера. Но Ли-Вань знал от Учителя, что золотые пластины существовали. Значило ли это, что дядя Дипака в письме пишет неправду?

По хронологии пятнадцатый век был временем прихода Седьмого — последнего Светлого Учителя Человечества. Кто он был, Хранители Бань-Тао не знали. Но Седьмой приходил, и он вполне мог восстановить недостающие Хранителям части Знания Яхи, — подобно тому, как раньше были восстановлены для них Сутра Серебряной Свирели и Сутра Добра и Зла…

Ли-Вань кивнул сам себе: значит Седьмой Учитель восстановил знание всех сутр и каким-то образом узнал о монастыре Бань-Тао в Индии, после чего послал Хранителям модель будущих Небесных Врат с описанием недостающих им откровений и инструкцией по воссозданию Врат. Но к тому времени, как гонец прибыл в Индию, Бань-Тао там уже не было, посланник не нашел монастырь. Все пока сходилось. Все, кроме золотых пластин.

Ли-Вань потер лоб. Он еще подумал.

Про утерянные золотые пластины Седьмой мог, например, упомянуть в своей тетради, — так что дядя Дипака просто воспроизвел для сутр ту форму, в которой Откровения были даны изначально. Он кивнул себе — да, так могло быть. Сама же идея создания Седьмым Учителем модели Врат наводила на мысль, что Седьмой, стоящий ближе всех из Светлых к концу времен, знал о готовящемся приходе Падальщика. Возможно, он пытался предостеречь Хранителей и научить их открыть Врата правильно, — так чтобы лишь Яхи мог войти в них, — и для этого ему пришлось предвосхитить Яхи, дать людям Шестое Откровение — Правило истинной веры заранее, еще до прихода Яхи сквозь Врата. Но если Седьмой описал в тетради то правило, которым спался люди, — значит Падальщик уже не сможет обмануть людей, Притвориться Яхи… Что же тогда оставалось делать Ли-Ваню?

— Да-а, вот так сказочка! — прервал его размышления дребезащий смех Звеллингера.

Во время чтения массивный председатель студенческого совета письма встал с дивана и тяжело, словно медведь, ходил по комнате, дергая подбородком и ухмыляясь. Теперь же, остановившись посреди ковра, он повернулся лицом к огню и объявил:

— Теперь, надеюсь, всем ясно: нас кто-то разыгрывает!

— Какой-то странный у них получается розыгрыш, — сидящая на диване под пледом Геня кивнула на экран телевизора.

На бесшумных, и от того еще более страшных кадрах, волна цунами продолжала крушить гостиницы и хижины; то и дело в углу экрана обновлялись цифры, указывавшие число погибших.

— И Джованни попал в больницу, — сидящая рядом с Геней Катарина поежилась. — Что это за розыгрыш такой? Надо идти в полицию…