Падчерица Фортуны

— Ты что убежала-то? — Неугомонная соседка ковыляла за ней следом, радуясь, что нашла свободные уши. Женщина присела рядом с Лакрициной и поставила авоськи у своих ног. — Говорят, Азамата-то заморозили, чтобы потом пельмени из него лепить! До чего люди-то дошли! Вот я смотрела программу по телевизору, так там говорили…

У Анны кружилась голова, кровь стучала в висках, казалось, еще слово, и ее мозг лопнет, как воздушный шарик, и она потеряет сознание. Лакрицина поднялась на ноги и вошла в подъезд, чтобы еще никого ненароком не встретить. Она вызвала лифт, и как только он приехал, буквально запрыгнула в него. Лакрицина поднялась на восемнадцатый этаж, в таком состоянии домой было нельзя, и вышла на лестничную клетку, прошла за мусоропровод, завернула на лестницу и поднялась еще выше. Дверца на крышу была приоткрыта, и Анна вскарабкалась по железной лестнице наверх и оказалась на свежем воздухе. Она прошла немного вперед и села возле небольшой стены, которая была частью непонятного для Ани строения.

Лакрицина обхватила колени руками и замерла, ей было настолько страшно и плохо, что она не могла даже пошевелиться. В сумке у нее не смолкал телефон, но она продолжала сидеть с закрытыми глазами, не двигаясь. Прошло достаточно много времени, Анна почувствовала, что воздух стал заметно холоднее, и открыла глаза. Было уже совсем темно, но почему-то на небе не появилось ни одной звезды. Наконец, способность хоть немного соображать к ней вернулась, Анна глубоко вздохнула и расцепила окостеневшие пальцы. Она так долго сидела неподвижно, что у нее затекли ноги, спина и шея и теперь малейшее движение причиняло боль. Девушка с трудом выпрямилась и потянула руки вверх, она сделала несколько шагов к краю крыши и остановилась. Внизу кипела обычная жизнь большого города: вереницы машин, городская суета и яркие витрины магазинов. Но именно сейчас, в это самое мгновение, Анна почувствовала, насколько оторвана от этой реальности. Она словно живет в другом измерении и не может понять, где именно ее настоящая жизнь.

«Быть может, я и сейчас сплю? — Анна подошла к самому краю крыши. — Если я сейчас спрыгну вниз, то проснусь, ведь во сне всегда просыпаешься, когда падаешь вниз. А если я не сплю, то разобьюсь к чертям». Девушка отпрянула от края и снова вернулась к стене на крыше, где осталась лежать ее сумка. Достала телефон, 28 пропущенных звонков — от мужа, от мамы, от отца. Лакрицина тяжело вздохнула и перезвонила всем по порядку. Стараясь не выдать голосом волнения, она объяснила родственникам, что пошла в кино, а телефон поставила на беззвучный режим, и что она очень сожалеет и уже вызвала такси, чтобы приехать домой. У нее еще было минут сорок, чтобы собраться с мыслями и решить, как поступить дальше.

Совершенно ясно, и это надо было уже принять и смириться, что с Анной было не все в порядке. И что бы там ни говорил Владимир Олегович, одно дело вспоминать воображаемую реальность и сны, а совсем другое — знать то, что действительно произошло. Ситуация с дворником вообще была тупиковая. С одной стороны, Анна всегда знала, что гастарбайтера убили, и убила, по ее воспоминаниям, она сама. С другой стороны, убийство произошло, когда она лежала в больнице, в коме, и, значит, она это сделать точно не могла. Но откуда тогда такие яркие видения? И если это не сон, то что?

Анна никак не могла решить, что ей делать дальше. Если рассказать всю правду о дворнике Владимиру Олеговичу, то, поскольку убийство действительно было, психиатр может передать информацию в полицию, и тогда ей придет конец. Или затаскают по делу как свидетеля, или, что еще хуже, но больше похоже на правду, она станет подозреваемой. А если увеличить дозу лекарств и забыть это как страшный сон? Просто сделать вид, что ничего не было  — ни жутких и пугающих воспоминаний, ни убийства, ни-че-го…

— Нам надо поменять квартиру! — вслух произнесла Анна, и ей стало немного легче.

Действительно, если это место провоцирует такие страшные видения, то проще всего сменить квартиру, и тогда, быть может, все наладится. В любом случае Анна не представляла себе, как она теперь будет каждый день ходить по своему двору, зная, что где-то здесь произошло убийство, к которому она имеет отношение. Если каждый день думать об этом, можно сойти с ума!

Прошло уже около часа, Анна понимала, что сейчас снова начнутся надоедливые звонки родителей и мужа — как все-таки бесит их неуместная опека! Лакрицина могла бы отключить телефон, но тогда ее родственники, в связи с последними событиями и ее странным поведением, сразу же поднимут на ноги всю полицию в городе, решив, что она окончательно потеряла память. Анна тяжело и обреченно вздохнула, взяла сумку и пошла вниз, к себе домой.

Дверь ей открыл донельзя взвинченный Антон — когда он волновался, он сильно потел, а когда сильно потел, то ужасно пах. Анюта отшатнулась от смердящего мужа, который хотел ее обнять, и поспешила в ванную.