Падчерица Фортуны

«Марина Максимова Яблочная или Яблоневая улица», — набрала Анна в поисковике и еще дописала свой родной город. По запросу в Интернете нашлось несколько ссылок, но заинтересовала Лакрицину всего одна: «ИП Максимова Марина Андреевна, ул. Яблочная, д. 67». Далее шли реквизиты юридического лица.

— Практически стопроцентное попадание! — обрадовалась Анна и записала на листке бумаги адрес.

Потом Лакрицина немного пошарилась на сайтах местных СМИ, прочитала все новости за последний месяц, но не нашла ничего, что хотя бы косвенно относилось к ней. Посмотрела она и социальные сети Антона — муж не заходил на свою страничку больше месяца.

Лакрицина была разочарована. Столько сил потратила на то, чтобы добраться до интернет-кафе, и так мало толку! «Ты же не собиралась найти ответ на вопрос «как жить дальше?» на бескрайних просторах Всемирной паутины?» — мрачно спросила она саму себя и вздохнула. Пора было заканчивать и думать, как добраться до Яблочной улицы, дом 67. Самым простым было бы заказать такси, но куда она со своей коляской? И тут до Анны дошло, что она может оставить коляску на вокзале, в камере хранения, спокойно съездить по найденному адресу, а затем без приключений и напрягов вернуться обратно. Лакрицина отъехала от здания автовокзала как можно дальше, завернула в первый попавшийся дворик и огляделась: пусто и тихо. Она встала, и даже больное колено не испортило ей кайфа от вновь обретенных ног. Анна с наслаждением прошлась взад-вперед, даже была мысль присесть, но она вовремя остановилась. Собрала коляску, сняла футболку и намотала себе на голову наподобие банданы, уж слишком лысина привлекала к себе внимание прохожих, а она не хотела, чтобы кто-то узнал в ней женщину из инвалидной коляски. Анна вернулась на автовокзал и, заметно нервничая, сдала коляску в камеру хранения. На нее никто не обращал внимания, не задавал никаких вопросов, и она немного успокоилась. До Яблочной улицы на такси теперь было ехать слишком дорого, так как Анна заплатила за камеру хранения, поэтому пришлось добираться до другого конца города на метро. Когда она наконец нашла 67-й дом, уже наступил вечер и стемнело. Это был самый обычный частный дом, в неплохом состоянии, но Лакрицина, привыкшая к городским квартирам, относилась к подобным строениям немного брезгливо, она совершенно не понимала, что такое «тяга к земле» и как можно получать удовольствие, копаясь на грядках по уши в грязи. Анна обошла дом еще раз, окна были темные, во дворе — горы осенних листьев и сухих веток. Или хозяйка не слишком любит чистоту и уют, или давно здесь не живет. У Лакрициной даже мелькнула мысль перебраться через забор и проникнуть в дом, но потом она вспомнила про колено и подумала, что выбивать окна точно не будет.

Анна еще помедлила, походила у дома в ожидании неизвестно чего и повернула обратно, но, пройдя пару метров, остановилась от резкой боли в колене и решила немного передохнуть. Села на скамейку у соседнего дома и вытянула ногу. На самом деле на инвалидной коляске в ее положении было не так уж и плохо — колено не беспокоило, зато беспокоило все остальное: как войти в автобус, как выйти из автобуса, куда деть коляску, как зайти в магазин и еще очень много «как».

Анна чувствовала, что чем больше времени проходит с момента ее выхода из комы, тем меньше остается в памяти событий, которые происходили с ней там, по ту сторону сознания. Она еще раз порадовалась, что записала имя-отчество врача на пыльном экране телевизора, потому что уже сейчас не могла вспомнить, как правильно — «Владимир Олегович» или «Олег Владимирович», хотя как он выглядит, еще не забыла.

На улице совсем стемнело, у Анны не было ни часов, ни телефона, поэтому сколько сейчас времени, она не знала. Скорее всего, около десяти вечера. Пора двигаться, еще не хватало опоздать на последний пригородный автобус до Ежайска, который уходит от автовокзала ровно в полночь.

Пока Анна размышляла, какой дорогой быстрее добраться до метро, к дому Марины Максимовой подъехал автомобиль. Анна была от него всего в нескольких метрах, на скамейке, зато в полной темноте, да еще наполовину скрытая потерявшим листву деревом, поэтому решила, что осталась незамеченной.

В темноте Анна не могла разобрать марку машины, скорее всего, какой-то люксовый «немец» синего или темно-синего цвета с тюнингованными покрышками. «Сплошные понты», — обычно говорил о таких прибамбасах Антон. Анна раньше и сама была не против выложить лишние пятьдесят тысяч за хорошие аксессуары для своей машины, а сейчас она не могла понять, зачем ей было это нужно. В чем смысл выделываться перед незнакомыми людьми и производить впечатление на толпу?

Пока Анна размышляла о произошедших в ней метаморфозах, из автомобиля вышел молодой мужчина и огляделся. Лакрицина тотчас нырнула за дерево и замерла, стараясь даже не дышать.