Падчерица Синей Бороды

В пятницу под утро от теплого атлантического циклона дрожали стекла в окнах, и как кувыркался теплый ветер-акробат, в Париже было слышно даже за закрытыми шторами.

Пенелопа поднялась рано, ушла еще затемно, в семь пришел Колобок, в восемь — Чучуня, она сразу включила автоответчик и занялась работающим круглосуточно факсом.

Алиса два часа наблюдала, как Колобок убирает прачечную. Сначала она не понимала, что отвлекает его внимание — Колобок иногда присаживался и долго что-то разглядывал на полу. В один из таких моментов Алиса тоже присела рядом на корточки, обшарила глазами паркет в радиусе полуметра, но ничего не обнаружила, даже пыли, потому что уборщиком Колобок был ужасно исполнительным.

Она наугад накрыла растопыренной ладонью пол, Колобок осторожно подвинул ее указательный палец к ладони. Вычислив таким образом приблизительное место его внимания, Алиса подвинула ладонь. Колобок резко встал и забормотал что-то беспокойно, а когда и Алиса разочарованно поднялась, взял ее ладонь и тщательно вытер сначала влажной тряпкой с запахом нашатыря, потом сухой. Алиса ладонь не отняла, стояла, не шевелясь, слушала, как хрустят резиновые перчатки, и всматривалась в его сосредоточенно насупленный лоб. Осмотрев ладонь после протирания, Колобок не успокоился, протащил Алису за руку к пылесосу и еще пропылесосил.

Алисе стало тоскливо.

К десяти в прачечной появилась зареванная женщина с персидской шалью, такой древней, что пальцам было боязно в нее провалиться.

Расстелив на ковре в холле цветной шелк, кое-где вышитый птичками и листьями, Алиса вдруг загрустила по маминому шитью, по запахам тканей в ее мастерской, по тонким исколотым пальцам в кольцах и браслету из широкой полоски шерсти чуть повыше запястья, куда на примерках втыкались булавки.

— Видите? — всхлипывала женщина. — Ничего нельзя сделать, да?..

Алиса обшарила глазами шаль, но ничего не заметила. Кое-где шелк так истончился, что сквозь него просвечивались краски ковра.

— Сигаретой, представляете! Он специально это сделал!

Алиса подняла шаль и на просвет увидела в углу дырочку с обгоревшими краями.

— Милочка, — посочувствовала Чучуня, — вам в штопальную какую-нибудь надо, в ремонт одежды, а мы только чистим!

— Я не хочу, чтобы вы ее штопали! Я хочу, чтобы вы уничтожили этого гада, который прожег мою шаль прямо в месте второго солнцестояния!

— Ну знаете!.. — Чучуня отшатнулась от разъяренной женщины. — Что мы вам, киллеры, что ли?

— Вы не понимаете, — женщина достала увеличивающее зеркальце и поднесла к нему кончик шали с дырочкой. — Видите?

Стукнувшись головами, Чучуня и Алиса таращились в зеркало, потом посмотрели друг на друга.

— Что?.. — взволновалась женщина. — Вы разве не видите? Эта дырочка в форме сердца!

— Пойду принесу чаю, Колобок, наверное, уже заварил, — ретировалась Чучуня, бросив Алису.

— Это не сердце, — заметила равнодушно Алиса. — Это голова змеи. Кобры.

— Силы небесные!.. — скомкав шаль, которая почти вся поместилась у нее в руке, женщина посмотрела на Алису с ужасом обреченного человека. — Вы гадаете?

— Я? Нет, но… А вы — гадалка? — догадалась Алиса.

— Да. И эта шаль — моя судьба. На ней вся моя жизнь! И какой-то поганый слюнтяй, называющий себя колдуном, прожег ее головой змеи как раз в месте второго солнцестояния! Я вас прошу, если вы не можете его уничтожить, просто войдите в доверие и соберите для меня немного его волос — их можно снять с расчески, и слюны — можно просто стащить зубную щетку! Это ведь не слишком сложно, а?

Выглянув из комнаты отдыха, Чучуня поймала взгляд Алисы, покрутила пальцем у виска, потом позвала сладким голосом:

— А вот и чай готов!

— Знаете, что мы сделаем, — предложила Алиса, незаметно подмигнув Чучуне. — Мы заштопаем эту дырочку.

— Невозможно, — категорично отказалась женщина, сгорбившись над парящей чашкой. — Чужие нитки на моей шали — невозможно…

— А мы не нитками. Это ваш природный цвет волос? — Алиса тронула рыжую прядку у виска женщины.

— Да, а что? О! — лицо посетительницы озарилось пониманием и восхищением. Потом озарение медленно стекло, его заменило беспокойство. — Ничего не получится. Я никогда с ней не расстаюсь. Я не могу ее оставить.

— И не надо. Я все сделаю при вас.

— Я не могу отдать ее чужому человеку в руки! — обреченно качает головой женщина. — Она изменит вашу судьбу, этого нельзя делать.

— Но хотя бы иголкой я могу касаться шали?! — завелась Алиса.

И вот женщина выдернула у себя несколько волос, сняла сапог, подняла юбку и спустила чулок. Поставив ступню на журнальный столик, она замерла в кресле, откинувшись и артистично закрыв страдающее лицо ухоженной кистью в перстнях. Теперь она была почти вся Укрыта шалью, а прожженный уголок лежал на ее коленке, как на мячике для штопки. Алиса вдела в иглу первый волосок, примерилась, чуть касаясь кончиком Указательного пальца обнаженной кожи в крошечной дырочке, и услышала, как по телу женщины проходит дрожь. Тогда Алиса решилась и уколола коленку кончиком тонкой иглы с заправленной рыжей волосинкой Сладострастный легкий стон.