Падение

— А вы внимательней посмотрите, Игнат Мефодьевич. Накопитель синтетический.

— Что?! Как это?

— А вот так. Наши специалисты смотрели. Вывод однозначный — синтетический.

— О как.

Теперь Мальцев крутил артефакт, рассматривая только накопитель и замечая то, на что поначалу не обратил внимания: прозрачность, чистоту и отсутствие вкраплений.

— А что еще говорят наши специалисты?

— Емкость на порядок выше стандартных. Магию отдает быстрее. Речь, конечно, идет о долях секунды, но иногда и они бывают критичными.

— О как.

Теперь Мальцев рассматривал попавший к нему артефакт с искренним восторгом. Такое сокровище в руках, а ведь где-то сидит тот, кто штампует эти сокровища, даже не догадываясь, что они, Мальцевы, могут по достоинству вознаградить исполнителя. Конечно, он будет несколько ограничен в передвижениях, но зато ни в чем не будет нуждаться. В разумных пределах, разумеется.

— Артефактора надо найти, Паша. И как можно скорее.

— Уже ищем.

— Подвижки есть?

— Есть, Игнат Мефодьевич. У мага, который с бандой работает, появилась подруга-магичка по имени Инна. Описание внешности подошло одной из лазаревских, но фотографию соседка не опознала.

— Это ни о чем не говорит.

— Разумеется. Если девица искусна в изготовлении артефактов, откорректировать свою внешность для нее не проблема. Мы за ней наблюдаем. Проколется, рано или поздно.

Они обменялись понимающими улыбками.

Глава 26

В результате на олимпиаду меня отправили не только по математике, что было ожидаемо, но и по немецкому, что для меня получилось сюрпризом, и весьма странным. Говорил я бойко, благодаря ежедневной практике, но в написании и правилах плавал. Потому что иностранный язык — это не математика, он не настолько зависит от правил, чтобы их зазубривать. Ты понимаешь, что говорят, и тебя понимают? Прекрасно, больше ничего не нужно. Но немка с чего-то вообразила, что у меня после занятий с Полиной выработалось почти идеальное произношение, а поскольку значительная часть олимпиады отводилась именно болтовне, решила, что я как нельзя лучше покажу достижения нашей школы в этой области. Мол смотрите, у нас разговаривают не только девочки, но и мальчики. Редкий зверь это оказался на языковой олимпиаде. Собственно, кроме меня, там был еще только один парень и тот вида ботанического, непригодного к автономному существованию. Поэтому я только отметил его наличие и больше внимания не обращал.

Зато заметил, что Полина знатно мандражировала по непонятной причине, пришлось её подбодрить.

— Ермолина, не дрожи. Немецкий для мага не важен. Если ничего не займем, никто не расстроится. А вот на математику тебе поднажать бы. Математическое мышление магу жизненно необходимо, если он хочет чего-то достичь.

Это я сейчас намекал на то, что отборочную олимпиаду в классе она не прошла. Но Полина лишь рукой махнула на вмои намеки.

— Ой, да при чем тут немецкий? Олимпиада эта — вообще ерунда по сравнению с тем, что я тебе расскажу.

— С чем? — почувствовал я холодок грядущих неприятностей.

— Вот как закончится все, так и расскажу, — ответила Полина. — А то будешь волноваться, плохо ответишь, и решишь, что из-за меня.

Теперь волноваться начал я.

— Ермолина, лучше сразу признавайся, что натворила, тогда больно не будет, — грозно сказал я. — Чем быстрее я узнаю о сотворенной тобой пакости, тем быстрее ее ликвидирую. И тем меньше у нее будет последствий.

Полина хихикнула, но как-то нервно.

— Ярик, ничего не надо ликвидировать. Все хорошо, — уверенно ответила она. — Ну, насколько это вообще может быть хорошо в данной ситуации.

И прояснять что-то отказалась. Надо ли говорить, что после этого на олимпиаде у меня были мысли совсем не о немецком, а о том, что натворила моя ученица. Ведь ничего же не предвещало, и опять с ней случилась какая-то фигня. В который раз я пожалел, что поддался минутной слабости и желанию оставить после себя в этом мире память. Я ж не думал, что придется еще лет десять разгребать Полинины косяки. И десять лет — это самый минимум.

На перерыве между первой и второй частями я опять попытался ее расколоть, подкараулив у выхода из класса, в котором мы писали, но помешала Аделаида Николаевна. Немка заявила, что мы должны непременно поесть, потому что голодный ученик думает только о еде.

Потащила она нас в столовую школы, в которой проходила олимпиада. Готовили там невкусно, но съедобно, поэтому я заполнял желудок, Полина же задумчиво ковырялась в тарелке, вызывая у меня желание встряхнуть и проорать: «Да что же случилось?» Но, поскольку учительница сидела, рядом тщательно контролируя, чтобы мы не ушли голодными, то все давление на Полину ограничилось выразительными взглядами, которые та упорно не замечала.

— Елисеев, прекрати пялиться на Ермолину, ты мешаешь ей есть. Она девочка красивая, но ты тут не для этого, — неожиданно выдала немка. — У нас ответственное дело, от которого зависит репутация школы.

Полина довольно заулыбалась.