Падение Аккона

Рыцарь запнулся на полуслове, потому что с той стороны, где мамелюки установили свою ужасную катапульту, донёсся шум — казалось, в воздухе щёлкнул бич пастуха-великана. Через мгновение все услышали, как огромный, охваченный железными лентами ящик-противовес с землёй и камнями упал на станину, а из выемки на конце рычага вылетел заряд.

— Шумит, как «Бешеная»! Всем в укрытие! — прокричал Герольт своим товарищам. Сейчас он отчаянно сожалел о том, что оставил свой щит в оружейной палате замка.

Едва Герольт выкрикнул слова предостережения, как летящий заряд приблизился к ним. Это был не горшок с греческим огнём, а угловатый обломок скалы величиной с быка. Будто упавший с неба метеорит, обломок ударился о башню в укреплениях иоаннитов.

Громыхая мечом на перевязи, Герольт бросился в укрытие, но что-то сильно ударило его по шлему. Однако мгновенная реакция спасла Герольту жизнь.

Обломок скалы разрушил уже горящую галерею на западной стороне башни. Толстые балки, наискось выходящие из каменной стены, сходни и бруствер мгновенно превратились в щепки, будто были сделаны из сосновой лучины, которую может сломать и ребёнок. Горящие деревянные обломки, рассыпая искры, полетели вниз вместе с выбитыми из стены камнями.

Несчастные лучники в момент падения заряда стояли на галерее башни, готовясь подойти к брустверу для обстрела собравшихся возле ближайших катапульт мамелюков. Когда камень обрушился на галерею, они подскочили, как глиняные фигурки на столе, по которому грубый шутник ударил кулаком. Многие погибли сразу, другие из-за раздробленных костей пали в бою или сорвались со стены.

Герольт и Морис, который, услышав звук катапульты, тоже мгновенно прыгнул под защиту стены, сидели на корточках, закрыв головы руками. Град из камней и горящих обломков дерева сыпался на сражавшихся. Когда падение обломков прекратилось, они вскочили, отбросив горящие и тлеющие куски дерева. И тут они увидели Вильгельма-Шрама. Их брат по ордену лежал возле каменного бруствера в неестественной позе. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: ему уже не помочь. Все ещё продолжавший гореть обломок балки длиной с руку вошёл в его правое ухо и пробил голову. Подобно простому копью, эта деревяшка пронзила череп Вильгельма и убила его на месте. Шлем и ватный подшлемник валялись у его ног.

— Жалкий недоумок! — Морис яростно пнул шлем.

Крики умирающих и раненых смешались с отрывистыми командами — военачальники обоих орденов пытались снова навести порядок на стене.

Герольт недоуменно покачал головой:

— Зачем он снят шлем во время обстрела? Вмятина на шлеме повыше уха да шум в голове — этим бы и отделался!

— Он наплевал на дисциплину! — закричал француз. — Это почти что клятвопреступление по отношению к ордену тамплиеров! Здесь, в Акконе, каждый рыцарь на счету — как боец в войне с неверными, а не как дурак, которого убила жалкая деревяшка. Вот если бы он сначала зарубил двадцать мамелюков! А так он только опозорил орден!

— Но, когда я увидел шрамы на его лице, я решил, что это отважный тамплиер, — снисходительно заметил Герольт. — Я уверен, что он обагрил свой меч кровью множества врагов. И в любом случае я не стал бы делать поспешных выводов насчёт человека, о жизни которого ничего не знаю.

Морис уважительно посмотрел на него:

— Неплохо! Слова истинного тамплиера! Ты умеешь говорить. Возьму тебя за образец, брат во Христе. А то мне все говорят, что я мало уважаю своих братьев по ордену. — В голосе Мориса явно звучала насмешка. — Не изволишь ли сказать, с кем имею честь и радость беседовать?

— Герольт фон Вайсенфельс.

Француз слегка наклонил голову и столь же вежливо представился:

— Морис де Монфонтен, — и без малейшей паузы и без какого-либо намёка на превосходство продолжил: — Из старинного рода де Котансэ. Из него вышел архиепископ Руана Готье де Котансэ. Каковы же твои рыцарские корни, Герольт фон Вайсенфельс?

Герольт посмотрел на него и с горечью подумал о жалком маленьком замке к северо-западу от Трира в земле Эйфель. Этот замок его отец, безземельный и беспутный рыцарь, как разбойник, отнял у бывшего владельца. Примитивная башня с деревянными укреплениями могла бы стать основой для приличной крепости. Но ничто из того, что его отец, драчун и пьяница, заполучил в результате налёта, не пошло ему впрок. Все его начинания сразу же и заканчивались. К тому же, отцу не хватало ни дальновидности, ни дипломатической хватки, чтобы заводить полезные знакомства и заключать выгодные союзы с сильными людьми, способными отблагодарить за успешную службу.

— Мы не при королевском дворе, где принято хвастаться самому или вытеснять соперников, Морис де Монфонтен! — холодно ответил Герольт. Ему пришлось сделать некоторые усилия, чтобы скрыть своё недовольство. Француз напомнил Герольту о его крайне скромном происхождении — третий сын неотёсанного рыцаря-разбойника. — Вступая в орден, я поклялся быть бедным, целомудренным и послушным. С тех пор как должно быть тебе известно, моё прошлое значения не имеет. Значение имеют только мой обет и моя честь тамплиера!