ПАДЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ

Правящий бургомистр Западного Берлина Вальтер Момпер (СДПГ), который исполнял в это время обязанности председателя бундесрата (палаты земель, составляющей вместе с бундестагом парламент ФРГ), неожиданно принял участие в моей очередной встрече с шефом сенатской канцелярии Дитером Шредером 22 января. Он высказал следующие оценки: «Ситуация в ГДР не поддается прогнозу. Беспокоят нарастание враждебности по отношению к СЕПГ-ПДС, склонность к забастовкам и нагнетание психоза воссоединения – а до выборов еще очень долго. Судьба СЕПГ после выхода Вольфганга Бергхофера решена: рано или поздно партия распадется. Деятельность Грегора Гизи заслуживает уважения, но задача его безнадежна[140]. Тем большее значение приобретают Ханс Модров и его правительство. СДП играет здесь самую позитивную роль. Советскому Союзу надо поскорее установить связи с социал-демократами ГДР. В принципе можно рассчитывать на то, что до 6 мая удастся дотянуть без особых потрясений, но и риска много. Нельзя исключать состояние хаоса. В этом случае Западный Берлин может помочь силами своей Bereitschaftspolizei [что-то вроде нашего ОМОНа] в [Восточном] Берлине, Потсдаме, Франкфурте-на-Одере. Затевать какие-либо четырехсторонние акции не стоит: они вызовут плохую реакцию населения, и три державы все равно не согласятся. Главная опасность – требование немедленного воссоединения. В основе таких настроений лежат экономические мотивы (стремление иметь тот же уровень жизни, что и в ФРГ). Силой здесь ничего не добьешься, четырехсторонними демонстрациями тоже – лишь увеличится отток населения из ГДР (уже сейчас до одной трети рабочих мест пустует). Надо думать, как бороться экономическими же средствами, и здесь напрашивается идея ускоренного принятия ГДР в ЕС. В этом случае лишается остроты вопрос о государственном слиянии [ГДР и ФРГ] и обеспечивается быстрый рост жизненного уровня [в ГДР]. Членство ГДР в ЕС не обязательно означает выход ГДР из Совета экономической взаимопомощи и Варшавского договора. Можно представить себе длительный переходный период, в течение которого мыслимы особые урегулирования (пример Австрии показывает, что включение в политическую и военную систему Запада не обязательно). Будет зеркальное отображение нынешней ситуации: ГДР будет официальным членом ЕС и неофициальным членом СЭВ[141]. Социал-демократы постараются оттянуть вопрос о [утрате] самостоятельности ГДР до периода после 6 мая, хотя это сложная задача, поскольку ХДС уже развернула грязную атаку под лозунгом: СДПГ=СЕПГ. Но затем надо будет решать. Советское руководство должно точно знать: хотя СМИ ФРГ много болтают про воссоединение, главная трудность состоит в том, что за него большинство населения ГДР. […] Обстановка особенно плоха на юге ГДР (Тюрингия); там выступления наиболее радикальны и непримиримы. Гельмут Коль на деле не помогает ГДР. Как его заставить делать это? […] Подсознательное табу для немцев ФРГ – присутствие американских войск; для немцев ГДР – присутствие советских войск. Об этом не говорят».

Ясно было, что для Советского Союза настало время определиться с позицией по германскому вопросу. Главным было пересмотреть неоднократно подтвержденное М.С. Горбачевым абсолютно отрицательное отношение к перспективе ставшего неизбежным сближения ГДР и ФРГ. Это противопоставляло Москву Хансу Модрову, уже 17 ноября 1989 года официально выдвинувшему идею «договорного сообщества» германских государств, не исключавшую конфедеративные элементы у такого образования. Между тем Модров оставался наиболее близким Советскому Союзу политиком ГДР. Простая логика требовала, чтобы советское руководство в контексте реалистической оценки развития обстановки в центре Европы определило на ближайшее и более отдаленное будущее приоритеты своих интересов в сфере обеспечения безопасности страны с учетом всех политических, экономических, военных аспектов ситуации и на этой основе строило отношения с ГДР, которая оставалась нашим союзником, и ФРГ, которая по-прежнему входила в противостоящий блок НАТО. Таким был смысл всех наших предложений, которые посольство в более или менее осторожной форме направляло в Москву в эти критические дни.