Падение Эбнера Джойса

— Ну, а мне-то что? — презрительно заметила Вирджилия. — Ни с одним из них я не прожила бы и месяца. Мне ведь только двадцать шесть лет. О чем же беспокоиться?

Затем кто-то обратил внимание ее тетки Юдокси на «Храм Искусств», и та принялась усердно посещать студии, пробавляясь то тут, то там чашкой чаю, печеньем, дилетантской критикой, разыгрывая роль дамы-патронессы. Вскоре она добилась этой привилегии для своей племянницы, и некоторое время они вместе бездельничали и болтали за чаем то в одной, то в другой студии, а затем забрели в мастерскую Дэффингдона Дилла, и вскоре им была оказана честь стать ее завсегдатаями.

Итак, Юдокси внимательно взглянула на людей, сидевших тут и там среди гобеленов и темной старинной мебели. «Да, это она — вон там, в углу, с Пресиозой Макналти». Затем взглянула на Дилла и легонько вздохнула: «Интересно, как у них получится? Хочу ли я, чтобы это получилось? Какую ответственность я понесу, когда это на самом деле получится?»

III

Юдокси передала Диллу пустую чашку.

— Над чем там хихикают эти девицы? — спросила она.

Дилл на минутку даже оторвался от выполнения обязанностей хозяина. Услышать от кого-нибудь о Вирджилии, что она «хихикает», — уж этого он никак не ожидал!

И тем не менее она хихикала — хихикала откровенно и с удовольствием. Из уравновешенной, исполненной достоинства молодой женщины она, казалось, превратилась в легкомысленную девчонку и вряд ли что-нибудь от этого выиграла. Пресиоза Макналти, которая еще и не обещала в скором времени повзрослеть, сидела рядом с ней под персидским балдахином на груде подушек и тоже хихикала.

Пресиоза — та могла громко смеяться, могла непринужденно и весело болтать: это было для нее естественно. Однако и Вирджилия сейчас не только не отставала от нее, но даже разошлась еще больше. И все же на ее лице нет-нет да и появлялось какое-то напряженное выражение, следы каких-то серьезных размышлений; по временам она хмурилась, как будто ее мучила какая-то arriére pensée[29].

Это, и только это, могло служить сегодня извинением для Вирджилии — ведь она давно вышла из того возраста, когда позволительно вот так хихикать, и была слишком ученой и слишком уравновешенной особой. Дилл это понимал и, отойдя на минуту от Юдокси, чтобы проводить до дверей двух каких-то изящных дилетанток, лишь покачал головой.

В эту минуту по коридору пробегал маленький человек; увидев распахнутую дверь, он остановился, помахал длинной, гибкой рукой, тряхнул копной рыжих волос, насмешливо подмигнул и громко крикнул:

— Я заставил их призадуматься, Дэфф, я заставил их призадуматься!

«Ах, этот Маленький О’Грейди! — укоризненно вздохнул Дилл. — Он просто невозможен и в конце концов опозорит нас. Что он там замыслил?» — думал он, закрывая дверь и намереваясь возобновить прерванное наблюдение за Вирджилией Джеффрис.

— А ваш дедушка? Представляю, как он был удивлен! — говорила Вирджилия и тонкой изящной рукой слегка дотронулась до муфточки Пресиозы. — Милый старик! — и она сощурила узкие зеленые глаза.

— Представляете? — засмеялась Пресиоза. «Я ничего в этом не смыслю, — твердил дедушка. — Пойдите к мистеру Хиллу, молодой человек, или к мистеру Гиббонсу». Но молодой человек разворачивает лист за листом! «Дедушка, — говорю я, — мы же пропустим весь первый акт!» После этого молодому человеку пришлось уйти. И не хотелось, да пришлось.

— Как так — «молодой человек»? — засмеялась Вирджилия, поглаживая подушку. — Разве он не сказал свое имя?

— Какое-то странное. Иг... Иг... Не помню!

— А где он живет?

— Где-то на окраине. Я и об улице такой никогда не слыхала.

— Ну и курьез! — прощебетала Вирджилия, запрокидывая головку. — Скажите, чтобы вам дали еще чашку чаю с этим печеньем. Не теряйтесь, хоть вы здесь и впервые! Просите, чего захотите.

— Боже мой! — воскликнула Пресиоза. — Уж не хотите ли вы сказать, что я стесняюсь?

— И его эскизы были стоящие? — спросила Вирджилия, беря печенье.

— О да, но их оказалось уж слишком много. К восьми часам они были всюду — на столах, на стульях и чуть ли не по всему полу. Похоже, что этот молодой человек подготовился к настоящей осаде. Я не сомневаюсь, что во время обеда он торчал на улице, а как только дедушка зажег свет в гостиной, он взял да и позвонил. Но все же его и сравнить нельзя с тем человеком, который побывал у нас раньше.

— А чем отличился тот? — поинтересовалась Вирджилия с очаровательной настойчивостью.

Пресиоза поправила прядь своих каштановых волос.

— Он шел за дедушкой по пятам, когда тот возвращался домой. И едва дал ему пообедать. На этот раз дед успел хоть поесть. Так вот, я говорю, он зажег свет, и тут...

— И тут хлынул дождь? — подсказала Вирджилия, вскинув тонкие брови.