Падение Элизабет Франкенштейн

– Сожалею, что город принял вас неласково. Это Ингольштадт. В это время года теплого приема от него не дождешься. И, похоже, он снова готовится продемонстрировать, что не желает нас здесь видеть. – Она указала на окно, где первые капли дождя начали чертить по стеклу дорожки. – Нам нужно выйти и завернуть за угол. Скорее!

Она открыла дверь, и мы вышли за ней, спрятавшись вдвоем под одним зонтиком. Она шагала впереди, не обращая внимания на дождь. Я завидовала ее темным юбкам. На моих видна была каждая крупица грязи, которую оставлял на мне город. Но мне пришлось надеть белое, потому что я собиралась увидеться с Виктором. Я надеялась увидеться с Виктором.

– Пришли!

Она завернула за угол и остановилась перед неприметной дверью. Достав ключ, она повернула его в замке.

– Я думала, мы идем в кафе, – сказала Жюстина.

– Местные кафе никуда не годятся, а цены ломят будь здоров! Я накормлю вас лучше. – Она повернулась и усмехнулась, обнажив кривоватые зубы, которые прижимались друг к другу, как стеллажи в ее лавке, придавая ей какое-то особое обаяние. – Меня зовут Мэри Дельгадо, – представилась она и посмотрела на Жюстину.

– Жюстина Мориц. А это Элизабет Лавенца.

– Приятно познакомиться. Заходите, не стойте под дождем.

Мы прошли за ней в тесную прихожую, заваленную книгами так, что ее тоже можно было принять за магазин. Книги были сложены стопками на столе, громоздились вдоль стен и занимали почти каждую ступеньку лестницы, ведущей на второй этаж. Мимо высоких пирамид из книг наверх уходила узкая тропа.

– Только повнимательнее, тут повсюду книги, – сказала она, с привычной легкостью поднимаясь по лестнице.

Я наклонилась, разглядывая корешки. Я не видела никакой системы. Сборники стихов под политическими трактатами, политические трактаты под религиозными текстами, религиозные тексты под математической теорией. Я провела пальцами по книге по философии. Мои кружевные перчатки остались белоснежными. Все книги регулярно читались, и пыль просто не успевала скапливаться.

О, я была внимательна, еще как. Книги всецело завладели моим вниманием, и мне хотелось узнать больше о каждой из них. Но вместо этого мы поднялись за Мэри по лестнице в уютную гостиную. Тут, как ни странно, не было ни одной книги. У камина, в котором радостно пылал огонь, стояла потертая, но чистая софа и пара мягких кожаных кресел.

– Присаживайтесь, – донесся из соседней комнаты голос Мэри. – Прошу, присаживайтесь.

Мы повиновались. Жюстина довольно вздохнула, стянула с рук перчатки и отколола булавки, удерживающие шляпку. Я присела на краешек софы.

– У вас такой вид, словно вы готовы в любую секунду сбежать, – заметила Жюстина.

Я тоже сняла перчатки, но шляпку оставила. Мне хотелось вскочить и, подобно животному в клетке, начать мерить комнату шагами. Вместо этого я уставилась на огонь в надежде, что гипнотический танец пламени успокоит мой перевозбужденный разум.

Мэри поставила перед нами поднос с нарезанным хлебом, холодным жареным цыпленком и клинышком легкого пряного сыра.

– Не бог весть что, но это лучше, чем помои, которыми они за бешеные деньги потчуют доверчивых студентов!

Прежде чем я успела открыть рот и спросить ее о Викторе, она снова исчезла и вернулась с чайным сервизом. Когда она поставила его на стол и уселась сама, у меня наконец появилась возможность, не нарушая приличий, начать разговор.

Глаза Мэри засверкали.

– Так какого кузена вы себе подбираете?

Во мне боролись восхищение и раздражение. При других обстоятельствах я бы хотела иметь такую подругу. Но сейчас она – и только она – стояла между моим будущим и моим шатким настоящим.

– Мне нужен Виктор Франкенштейн.

Она замерла, не донеся чашку до губ.

– Виктор?

– Так вы его знаете?

Она рассмеялась.

– Ненасытные аппетиты Виктора позволили моему дяде снарядить заграничную экспедицию за книгами. Он уехал в прошлом месяце; выпорхнул из дому, окрыленный предстоящей поездкой. Думаю, дядя усыновил бы Виктора, если б мог. Он несколько раз заводил разговор о том, что мне стоит попытаться женить его на себе.

Я ошиблась. Мэри мне не нравилась. Ни капельки. Чашка задрожала у меня в руке, и я поставила ее, чтобы не разбить.

Должно быть, она почувствовала мою реакцию, потому что засмеялась снова.

– Можете меня не опасаться. Мне хватает компании книг. Я бы не смогла потеснить их ради кого-то вроде Виктора.

Виктор действительно занимал огромное пространство в жизни своих близких. А уехав, оставил после себя пустоту, которая теперь гудела, требуя, чтобы ее заполнили.

Я все равно не доверяла Мэри, но я нуждалась в ее помощи.

– Значит, вам известно, где он сейчас?

Мэри открыла рот, чтобы ответить, но задумалась.

– Я вдруг поняла, что не знаю, кто вы и чего хотите от Виктора. А последние несколько месяцев приучили нас всех к осторожности.

– О чем это вы? – спросила Жюстина. – Наша домовладелица тоже очень живо пеклась о нашей безопасности.