Падение Флавиев

В полном пара тепидарии[38], тогу, а затем и тунику сняла с Домициана вестипалка[39] и, опустившись вниз, развязала ему сандалии. Он их снял и, после разогрева, отправился в кальдарий, где зашел в бассейн, ныряя и задерживая дыхание под водой с каждым разом все дольше. Бальнеатор[40] заполнил все помещение ароматными маслами, и купаться не только было приятно, но и сладко. Император вышел из воды и отдал себя в руки эпилятора. Спустя время пришли четыре личные рабыни цезаря, и принялись его ублажать, целуя и гладясь о него. Но помешал им Клодиан, корникуларий[41] императора, низкого роста брюнет, всегда выглядевший молодо, который шепнул на ухо:

– Домиция, после театра, пошла в гости к актеру Парису и там отдалась ему. Так велели передать фрументарии[42].

Но Домициан даже не открыл глаза, наслаждаясь блаженством сексуальных игр. Клодиан поклонился и также тихо исчез.

Прошло несколько часов, когда уже Цезарь находился во фригидарии[43], прежде, чем его потревожили опять.

– Повелитель! – послышался голос Стефана. – Августа Домиция Лонгина прибыла во дворец и сейчас в покоях Домициана-Младшего.

Лишь после этого Домициан быстро среагировал, отшвырнул в сторону рабынь, накинул на себя новую белоснежную тогу и отправился к сыну.

Ребенок спал. Ни рабы, ни эскулапы не отходили от него. Здесь же находилась и Домиция Лонгина. Эта высокая, под стать своему мужу, 29-ти летняя императрица, стояла в белоснежном цвете пеплуме[44] поверх которой украшала золотистая палла[45]. С вьющейся прической, которую идеально украшала диадема из золота с драгоценными камнями. Она была настоящей законодательницей моды среди высшего сословия Рима. Но внешний вид в данный момент ее не интересовал. Она обеспокоенно смотрела на своя дитя и не знала, чем помочь.

– Разбудите его! – приказала было она.

– Нет, пусть спит! – прервал ее входящий Домициан.

– Почему? – обратилась Домиция к супругу. – Я хочу поговорить со своим ребенком.

– Успеешь! Ему дали лекарство и нужен покой.

– Утром же было все в порядке.

– Нет, он со вчерашнего вечера болен. А утром, видимо, ты так спешила в театр, что даже не проведала нашего сына.

– Конечно, я как всегда во всем виновата!?

– Ну, а кто? Разве можем мы, божественный император, быть в чем-то виноваты?

– Я не хочу это слышать. – закатила она глаза. – Хотя бы дома, ты можешь говорить о себе в единственном числе?

Домициан лишь криво улыбнулся на один бок.

– Я пойду лучше к себе, переоденусь. – оповестила она.

– Не стоит, сейчас к нам пожалуют гости. Так что надо быть красивыми.

– Какие гости?

– Родственники, и старый друг.

– Я не хочу оставлять сына.

– Это дворец, любимая. Тут тысячи наших рабов. Он точно не будет один.

Во дворцовом триклинии уже все было готово к пиршеству. Столы из мрамора и слоновой кости стояли, как и положено, буквой «П». В центре стола, вопреки правилам и традициям, да и уставу тоже, уже возлежали Домициан с Домицией, хотя должны были прийти после последнего гостя. Никого еще не было, кроме преторианцев, охранявших зал и суетившихся рабов, которые носили блюда и разные сорта вин, не забывая украшать столы. Всего было в избытке: это и всевозможная рыба, жаренное и варенное мясо, деликатесы в виде икры и языков фазана. Фрукты и сладости, в виде орехов в меде и фиников в дынном соку.

– У тебя сегодня так много свободного времени оказалось? – первой прервала молчание Лонгина. – Или ты просто решил отдохнуть?

– Тяжелый день. – холодно произнес он. – Мы были сегодня в сенате, а после их посещения на нас вечно нападает депрессия.

– По-моему, она тебя и не покидает никогда.

– А как твой день прошел, дорогая наша?

– Проведала греческий квартал, там недавно обрушилась инсула и погибли люди. Дети остались сиротами, пришлось помогать, чем могла. Дала монеты. Обещала найти им хорошие семьи. После чего посетила театр.

– И какое представление там было?

– В греческом квартале или театре?

– Не смешно, Домиция.

– Я будто на допросе.

– Мы тебя не допрашиваем, а просто интересуемся, как наша законная супруга провела сегодня день. И нам хочется знать все в деталях.

– Что именно тебе интересно знать? Наглядно показать, как играли актеры?

– Да, это было бы увлекательно.

Но в этот момент гигантские двери отворили стражники и появился номенклатор[46]. Он поклонился и громко произнес:

– Божественный император и божественная императрица, пожаловали Тит Флавий Сабин и Тит Флавий Клемент.

В триклинии появились двое, среднего роста, мужчин. Титу Флавию Сабину Младшему было 55 лет, и он являлся сыном родного брата императора Веспасиана. Титу Флавию Клементу, уже его сыну, было 33 года, и он лишь на год старше самого Домициана. Крепкие телом и слегка упитаны, они являлись точно настоящими Флавиями. Поприветствовав цезаря, молча улеглись на свои места.

– Божественный император и божественная императрица, пожаловал Марк Кокцей Нерва. – вновь объявил номенклатор.