Падение Иерусалима

- По всей вероятности для убийц паспорт многое значил, - продолжал Баум. На Востоке принято в глотку человеку, которого решили "наказать", засовывать его собственные гениталии. Это крайняя степень оскорбления, чего европейцам понять не дано. Но тут они решили, что специфика данного случая требует отказа от традиции, и исполнили свой долг соответственно обстоятельствам. - Он помолчал, побарабанил пальцами по столу. - Что они хотели этим сказать? Вот, мол, что мы думаем о твоем паспорте, поскольку нам известно, что вовсе ты не тот, за кого себя с помощью этой бумажонки выдаешь. А ведь им виднее, дружище.

- Похоже на то.

Полицейский надеялся, что Баум сам себя убеждает взяться за это неприятнейшее дело, но могло быть и наоборот - уговаривают именно его. Так что он решил пока никакого энтузиазма не обнаруживать, пока не прояснится, куда клонит хитрый собеседник.

- Если мы правы, делая такое предложение, то кто этот убитый? Предатель или подозреваемый своими товарищами в предательстве? Возможно. А кто его товарищи? Какая-то законспирированная группа. Вряд ли это обыкновенные преступники - они бы не стали заходить так далеко.

Гость почуял, что разговор принимает в конце концов нужное направление, и одобрительно кивнул.

- Но чей почерк мы видим в этом жутком гиньоле? Мне кажется, следует посоветоваться с кем-то, кто лучше нас с вами разбирается в подобных обрядах и церемониях.

Баум снова уставился на полицейского, и тому вдруг показалось, что его здесь попросту дурачат.

- Пожалуй, я возьмусь за это не лишенное интереса дельце, хотя, мой друг, вы и не заслужили такого подарка.

Гость в этот момент как раз прикуривал вторую сигарету от окурка первой и почел за лучшее пропустить колкость мимо ушей:

- Вот и отлично. В морге трупом занимается наш сотрудник по имени Массе, а Дальмет, как я уже сказал, будет вам помогать. Акт о передаче составим сегодня же, к концу дня вы получите все материалы.

Едва за гостем закрылась дверь, как Баум взялся за оставленную ему папку. Не отрывая глаз от записей, он потянулся к внутреннему телефону.

- Это архив? Посмотрите досье Саада Хайека в палестинском разделе трубку не кладу.

Он продолжал читать, когда на том конце провода сказали:

- Вот оно!

- Прочтите описание: вес, рост...

- Тут сказано - примерно девяносто восемь кило при росте метр шестьдесят.

- А особые приметы? Бородавка, например?

- Да, есть. На левой щеке.

- Спасибо, - Баум положил трубку и что-то пометил на листке. Дочитал все, что было в папке, бросил неприязненный взгляд на снимки, где отдельные части трупа были отпечатаны крупным планом, и встал из-за стола. Спрятав папку в стол, он вышел и отправился к лифту, а через несколько минут уже стоял в душной кабинке телефона-автомата в кафе, где давно знали этого необщительного посетителя, - он забегал по утрам перекусить и часто звонил по международному. Баум набрал десять цифр и, дождавшись ответных гудков, закрыл поплотнее дверь кабины.

- Да, - отозвались в далеком Иерусалиме.

- Это из Парижа.

- Шалом. Говорить можешь?

- Вполне. Дело сделано. Грязно сработано, должен сказать, но сработано.

- Ты уверен, это он?

- Уверен. Бедняга, не повезло ему.

- Мы все бедняги, - буркнул Бен Тов. - Всем не везет. А как насчет профессора?

- К сожалению, никаких следов - ни его, ни девчонки. Без помощи полиции такие вещи не получаются.

В трубке замолчали, но Баум необъяснимым образом почувствовал недовольство и раздражение далекого собеседника.

- Что поделаешь. Продолжаем искать, но надежды мало...

- Ладно. Но хоть это-то дело не упустите...

Баум расслышал упрек в словах "хоть это-то" и позволил самую малость улыбнуться:

- Я тебя понимаю, дружище, только давай режь начистоту, дипломатией пусть занимается начальство.

И снова пауза, потом Бен Тов смягчился:

- Ты прав. Я сорвался. Спасибо за то, что ты сделал. Позвони, если все-таки удастся узнать что-нибудь о тех двоих.

Глава 15

- Юсеф пришел, - сказал старик.

Они стояли у дальней от входа стены мечети Омейядов, вокруг бурлила толпа. Эссат прислонился к колонне и делал вид, будто читает: держал перед собой раскрытую книгу и глаз с нее не сводил.

- Где он?

- Справа возле соседней колонны. В европейском платье, в очках, ростом чуть пониже тебя.

Эссат поднял глаза от книги и увидел того, о ком шла речь. Выглядит как верующий или как турист из какой-нибудь соседней страны. Впрочем, одно другому не мешает. Казалось, он полностью ушел в созерцание ярких изразцов, украшающих стену, но на миг отвернулся и глаза их встретились.

- О'кей. Что-нибудь мне передали?

- Инструкция тебе такая: не рисковать. Никоим образом. Так и сказано было: никакого риска.

Наступило молчание, потом заговорил Эссат:

- Я-то сам о себе позабочусь. А ты вот рискуешь сильно, и это меня тревожит. Нельзя так долго пользоваться рацией, несколько месяцев... Смотри, засекут тебя...

- Я передаю очень кратко и всегда в разное время.

- Они тоже не дураки. Если тебя схватят, это ведь ужас будет.

Старик переступил с ноги на ногу, поежился и с раздражением замахал руками на стайку болтающих ребятишек.