Падение, или Додж в Аду. Книга первая

– Немыслимо, чтобы душа, явившаяся так недавно, обладала мощью, которую мы великими трудами приобрели за долгие годы, – сказала Теплые Крылья.

Впрочем, она обхватила себя крыльями, словно низшая городская душа на холодном ветру.

– Ответ заключен в материях, для нас непостижимых; он связан с тем, из чего вселенная состоит на самом деле и как она выстраивается в каждый следующий миг. В сравнении с этим та мощь, о которой вы говорите, не более чем видимость, – настаивала София.

– В таком случае незачем это и обсуждать, – объявил Ждод, однако глянул сперва на Делатора, затем на Стража.

Страж поднялся и пошел в ту часть Дворца, где обитал среди низших душ, помогавших ему в трудах. Делатор же отправился туда, куда складывал молнии, выкованные в Твердыне. Кладовая эта посещалось редко, а дверь запирал придуманный Делатором хитроумный механизм – открыть ее мог лишь владеющий некой тайной.

– Откройте ворота, и пусть начнется Пир! – вскричал Ждод.

На время Эла и Софию позабыли, потому что во Дворец и в Сад хлынула толпа душ. Задолго до того, как солнце достигло зенита, все они нашли себе стулья и принялись угощаться плодами урожая. Когда гости утолили первый голод, Всеговор встал, взмахнул крыльями и поднялся над столом Пантеона, где все могли его видеть.

– Слушайте! – воскликнул он голосом таким чистым и звучным, что даже сидящие в Саду услышали и повернулись к нему. Панэуфониум подул в металлический горн. Всеговор продолжал: – Ждод, собравший вас на Пир, скажет несколько приветственных слов.

Теперь во главе стола поднялся Ждод:

– Приветствую всех, кто прибыл сюда из отдаленных частей Земли. Отныне вы здесь не чужие. Мы все, обитающие в этом Дворце, к вашим услугам. Я и Страж, Долговзора, Самозвана, Седобород, Всеговор, чей звонкий голос вы слышали, Теплые Крылья, которая многому может вас научить, Плутон – с ним многие из вас знакомы по его странствиям и улучшениям Земли, Искусница, Весенний Родник, которая сейчас слышит мой голос, но не может к нам присоединиться, и… – Тут Ждод на миг умолк, заметив пустой стул Делатора. – И Делатор, который, сдается, предпочел труды в кузне обществу других душ.

В зал со стороны кладовой, где хранились молнии, вошел кто-то, кого Ждод сперва не признал, – он был маленький, скрюченный и двигался так, будто у него одна нога короче другой. Но когда эта душа обратила к Ждоду лицо, тот узнал Делатора. Не прежнего Делатора, кряжистого и гордого, который недавно вышел отсюда, но уменьшенного и поврежденного. Он ушел за молниями и вернулся с пустыми руками.

– Что случилось? – вопросил Ждод.

– Механизм, которым я запирал дверь Арсенала, взломан, – ответил Делатор чуть слышно, ибо первичный хаос пожирал его форму. – Я открыл дверь, в глаза мне ударил свет, и я очнулся таким, каким ты меня видишь!

Страж взмыл над столом, чтобы лучше видеть Делатора:

– Что с молниями?

– Исчезли, – ответил Делатор.

– Не исчезли! – произнес другой голос, такой глубокий и низкий, что слышавшие ощутили его всем своим существом, а основания Дворца содрогнулись, как будто все построенное Ждодом было не тяжелее трепещущего на ветке листа. Трещины побежали по стенам, полу и потолку, и в них ударил свет, такой яркий, что все души заслонили глаза руками или крыльями. Свет этот не только освещал, но резал и жег все, на что падал. Теперь стало видно, что некая сила, направленная сверху, уничтожает крышу Дворца.

Первым делом Ждод вспомнил про Весенний Родник, поэтому взмыл в воздух и захлопал крылами, чтобы лететь в Сад. Однако не успел он подняться над столом, как что-то тяжелое ударило сзади и придавило к полу его правое крыло. Он ощутил то, что Весенний Родник назвала болью, только много сильнее, чем от пчелиного укуса.

Камень, придавивший его крыло, был частью дворцовой крыши. Ждод сам создал ее из хаоса много лет назад, а значит, имел силу уничтожить ее обломок. Однако он не мог развоплотить камень на глазах у множества душ, как не смог поднять башню в Сквере на виду у горожан. Он попытался напустить вокруг тумана, однако туман не сгущался из-за яркого горячего света, бьющего ему в спину через увеличивающийся пролом в потолке. Дыма и пыли, впрочем, было предостаточно, и Ждод окутался ими, чтобы обратить камень в хаос. Однако и дым, и пыль тут же развеяло порывом ветра из уст Эла, и ветер этот нес слова:

– Смотрите, как лжец укрывает свои деяния за дымом и грязью!

Ждод поднял лицо к свету и увидел могучую фигуру, попирающую Дворец, теперь полностью лишенный крыши. За ним души поменьше – ангелы! – потрясали крадеными молниями, но не метали их, как копья, а вздымали, как огненные мечи.

То был Эл, представший в исполинской форме, яркой и прекрасной, но бескрылой. Руки у него, впрочем, были, и сейчас он протянул одну к ближайшему ангелу. Тот вложил в нее молнию. Эл занес сияющее оружие над плечом и обвел взором Дворец, высматривая следующую жертву. Ждод лежал на виду без всякой защиты. Эл тем не менее остановил взгляд не на Ждоде, а на столе, где стояла в глиняном горшке Ромашка – София. Она так и не сумела выбраться из земли.