Падение, или Додж в Аду. Книга вторая

Руб, увидев, что несколько дровосеков вышли из-за деревьев с криком «Бей их!», ринулся на врагов. В руке у него была железная палка, следом бежал Яр, Адам и остальные замыкали тыл, не столько из желания бить, сколько из страха остаться позади. Адам едва не угодил под железную палку, когда Яр размахнулся, чтобы ударить маленького дровосека. Тот лежал на земле, закрывая голову перебитыми руками; из расколотого черепа изливалась аура, обращаясь в хаос. Бить его снова казалось совершенно лишним, но Яр продолжал наносить удары, с палки капала кровь и летели клочья ауры. Другой дровосек подбежал к Яру сзади и занес топор. Адама он в своей ярости не заметил, и тот остановил удар топорищем. Дровосек замер с поднятым над головой топором, и Точила двинула его в живот – как показалось Адаму, кулаком. Однако из живота у дровосека хлынула кровь, и, когда Точила отдернула кулак, стало видно, что в нем зажат нож – такой острый, какими она одна умела их делать.

Адам застыл почти в таком же изумлении, как заколотый дровосек, но тут кто-то из артельщиков выкрикнул его имя.

Адам повернулся и увидел бегущего на него врага. Не думая, он выставил топорище, желая оттолкнуть противника, но задел того по лицу. Противник покачнулся, и Яр обрушил ему на голову железную палку.

Дальше бой пошел на убыль. Артельщики начали отступать к реке. Камни летели со всех сторон, так что бежать к лодке не получалось; по большей части они пятились, стараясь не пропустить свист пращей, из которых противники метали камни.

Ближе к реке крики нападающих слышались не так громко, зато отчетливо раздавалось повторяющееся тук-тук-тук: удары топора по дереву. К ним артельщики привыкли, но сейчас удары отдавались глухо, иначе, чем когда рубят дерево. Вскоре стала понятна причина: Тук их опередил, перевернул лодку килем вверх и крушил ее топором. Руб взвыл, как дикий зверь, и устремился к нему. Тук преспокойно нанес еще несколько ударов по бортам, затем спрыгнул в реку, и течение унесло его прочь. Руб, вскочив на разрушенную лодку, размахнулся было, чтобы метнуть в Тука палку, но понял, что не докинет.

Они перевернули лодку и обнаружили, что дровосеки Тука стащили их топоры и прочее добро. Не осталось даже веревки, чтобы связать бревна в плот и спуститься по течению, и они пошли в Элгород пешком. Путь, который на веслах проделали бы за час, занял остаток дня. Тука и его дровосеков они больше не видели, хотя поначалу вздрагивали и крепче сжимали палки от каждого шороха.

Понемногу холод, голод и усталость прогнали все мысли о Туке. Теперь артельщики думали об одном: как поскорее добраться до огней Элгорода. Берег казался нескончаемым. Сперва они шли по недавним вырубкам, где почти не было подлеска, но скоро начались старые вырубки, заросшие колючей ежевикой. Продираться через нее было трудно, а под ударами палки она только пригибалась и тут же распрямлялась обратно. Кое-где им из-за крутизны приходилось взбираться выше, что еще удлиняло путь.

Узел – артельщик, который во время стычки спас Адама, выкрикнув его имя, – совершенно отчаялся. Он и прежде смотрел на все в мрачном свете, так что товарищам часто приходилось его ободрять, а Рубу – понукать.

– Не может Элгород быть так далеко, – ныл он. – Мы точно заблудились и теперь идем вдоль какой-то другой реки. Она выведет нас в незнакомые места, где души, если они там есть, говорят на бессмысленном языке.

– Река всего одна, – возразил Адам. – Мы идем по правому берегу и все время ее слышим.

– Это ничего не значит, – ответил Яр.

– Вода течет вниз, – настаивал Адам. – Мы идем то ближе, то дальше от реки, но не могли оказаться на берегу другой.

– Может, в тех краях, откуда ты, и так, – пробурчал Руб, – но не забывай, Элгород основали про€клятые души, бежавшие от Элова гнева. Медвяна увидела свет Эла, возлюбила его и построила наверху белую башню, а все остальные укрылись от Эловых очей в темной долине. Они поселились средь диких душ, которые даже Ждоду не покорялись, не то что Элу. Река вполне может быть из числа таких. Я всегда чувствовал в ней что-то нехорошее. Она ненавидит нас за то, что мы рубим лес по ее берегам. Не удивлюсь, если она изменила русло и ведет нас к погибели.

– Бред какой-то, – заметил Адам.

– Ладно, вниз идти проще, так что идем вниз, – сказал Руб. – Куда бы ни завела нас эта треклятая река.

Узел продолжал выдавать другие мрачные пророчества, пока Точила не подняла его на смех. В наступившей блаженной тишине они вскоре услышали впереди шум порогов и, прибавив шагу, вышли к тому месту, где бурная Западная вливалась в медленную Среднюю.

– Наконец-то мы избавились от этой треклятой реки, – сказал Руб, хотя она вывела их куда надо, а значит, вовсе не была треклятой.

Дальше, по широкой пойме, идти стало легче, хотя иногда мешали кусты. С запада к долине подступал горный хребет, так что солнце село рано, и они шли в тени, хотя другой берег был по-прежнему ярко освещен. Ненадолго показалась белая башня Элохрама. Потом она вновь пропала из виду, но о древних зловредных душах никто больше не говорил.