Падение империи

Ребекка не составила исключения. Роскошные наряды, изысканная еда и тщательный уход прислуги окончательно пробудили в ней истинную женскую натуру со всеми её слабостями и недостатками. Она уже начала чувствовать в себе ту силу, которая способна превратить любого мужчину в послушное дитя. Это чувство вселяло в её душу уверенность и спокойствие, и потому, когда главный евнух повёл её на первую встречу с Мурадом, она спокойно пошла за ним.

Мурад сидел на кушетке, сплошь покрытой мягкими подушками. Перед ним стоял низенький серебряный столик с фарфоровыми блюдами, в которых были фрукты и сладости. Одет он был в роскошный кафтан, целиком расшитый золотом. Мустафа привёл Ребекку и, поклонившись, молча удалился.

Как только Мурад взглянул на неё, он понял, что её красота не подлежит никакому описанию. Много раз он пытался её представить себе, но такого очарования даже не мог вообразить. Ребекка сразу почувствовала, какое сильное впечатление она произвела. Взгляд Мурада красноречиво говорил ей об этом. В глазах уже немолодого мужчины заблестела юношеская игривость. Спина невольно выпрямилась, выпячивая грудь. Мурад встал и подошёл к ней вплотную. Она услышала его взволнованное дыхание и посмотрела ему прямо в глаза. От этого Мураду показалось, что он и впрямь погружается в бездонную синеву великолепных очей еврейки.

– Как зовут тебя, красавица? – спросил он с восхищением и легко прикоснулся к её нежной руке.

– Гёзал, – ответила она своим нежным голосом.

– Лучшего имени к твоим прекрасным глазам невозможно было придумать. Скажи, а правда, что ты умеешь петь прекрасные арабские песни?

– Арабский – это язык моего родного города, и если тебе нетрудно, мой повелитель, то я попрошу тебя общаться со мной на этом языке.

– Ты можешь со мной говорить так, как тебе угодно. Я же и без слов пойму тебя, – сказал Мурад уже по-арабски.

Приятная для слуха Ребекки речь из уст султана вызвала в ней положительные эмоции, и в её глазах появилась теплота.

Султан понял, что смог расположить её к себе, и продолжил опять по-арабски:

– В моём дворце ты не должна себя чувствовать пленницей. Ты свободна душой и телом. Если захочешь, то сегодня же можешь уйти отсюда, – не совсем убедительно произнёс султан, желая всячески угодить этой прелестной девушке.

Ребекка, которая отлично понимала, что это невозможно, сказала жеманно и обидчиво с чисто женской хитрецой:

– Зачем ты гонишь меня, мой повелитель? Может, я не нравлюсь тебе?

– Я вовсе не хотел тебя обижать, – заволновался Мурад, который клюнул на её хитрость, – мне просто показалось, что ты себя здесь чувствуешь неуютно.

– Ты прав, мой господин. Меня тяготит одиночество, но сейчас, рядом с тобой, это чувство безвозвратно исчезло.

– Со мной тебе никогда не придётся скучать, лицезреть твою красоту я готов вечно.

Это было почти признанием в любви, и хотя Ребекка не была искушённой в любовных делах, однако свою безоговорочную победу над этим, познавшим многих женщин, взрослым мужчиной почувствовала вполне.

– В доме моего похитителя у меня была служанкой арабка Фатима. Позволь, мой повелитель, привести её сюда, ко мне. С ней мне было бы не так одиноко.

– Твоё пожелание будет немедленно исполнено.

– Хочешь, я спою тебе? – решила прочно закрепить достигнутый успех девушка.

– Спой непременно, – искренне, почти по-детски обрадовался Мурад.

– Только я попрошу тебя не смотреть мне в лицо, когда я буду петь, – попросила смущённо Ребекка.

Султан чуть отвернулся, однако не упускал из виду её стройную фигурку. Ребекка начала петь. Её нежный голосок начал напевать грустную арабскую песню про девичью душу, которая истосковалась по родному дому:

Цветами чужими весна не наступит.

Словам не родным моё сердце уступит.

Власа златокудрые сединой преждевременной

Покрылись зимою в стране чужеземной.

Любовью рождённая, любовью согретая,

Любовь не вкусившая.

Тоскою безвременной душа омрачённая.

В пустыне созревшая, ароматом оазиса,

В саду чужеродном погасла, увяла.

От дома родимого, луной отрешённая,

Навеки погасшая, навеки усохшая.

Мурад хорошо понял смысл этой трогающей душу песни. Ему доставляли огромное наслаждение и эта прелестная девушка, и её нежный голосок. Истосковавшись за время военного похода по женской ласке, Мурад подошёл к ней, взял её за руки и легонько повлёк к кушетке…

В последующие месяцы султан был полностью поглощён очарованием Ребекки. Остальные наложницы и бывшие фаворитки были напрочь забыты. Мурад желал видеть рядом с собой только прекрасную еврейку. Будучи уже немолодым, султан имел проблемы мужского свойства. Однако страстное увлечение Ребеккой заставило его забыть об этом, и он чувствовал себя безгранично счастливым, воспрянув заново юношеским пылом.