Падение империи

У Аллаэтдина превалировала вторая натура. Любопытство, которое ни в христианском, ни в мусульманском писании не является пороком, было для ншанджи сущим наказанием. Из-за этой своей слабости он просидел два дня в погребе таверны. Движимый исключительно этим необузданным чувством, ншанджи задался целью узнать, кто забирает его письма в хамаме, оставляя в бохче кошелёк с золотом. Кто этот невидимка, которому он обязан своим процветанием и благоденствием взамен на ничтожную услугу-предоставление копий дворцовой переписки?

Задавшись целью увидеть своего незримого благодетеля, он в очередной раз сходил в турецкую баню. Оставив на том же месте свою бохчу с одеждой и с письмом, ншанджи направился в купальню. Однако, не дойдя туда, он начал подглядывать из-за двери, не сводя глаз со своей поклажи. Стоять полуголым на мраморном полу- занятие не из приятных, и потому он начал ёрзать от нетерпения, переминаясь с ноги на ногу, и под конец не выдержав, отправился в купальню. Пробыв там недолго, ншанджи поспешно возвратился в раздевалку и тут же посмотрел внутрь бохчи. Письма там уже не было, а взамен лежал кошелёк с золотыми монетами. Аллаэтдин опять пропустил возможность засечь этого невидимку. На сей раз он подошёл к смотрителю, который присматривал за бохчами в раздевалке и, спросил:

– Не заметил ли ты кого-либо, кто рылся в моих вещах?

Смотритель, мужчина с выпирающим брюшком и с длинными свисающими усами, удивлённо посмотрел на Аллаэтдина и с недоумением произнёс:

– В моём присутствии никто не посмеет копаться в твоих вещах. Разве что-то пропало?

– Нет. Не пропало.

– Тогда в чём дело?

Ншанджи ничего не оставалось, как удалиться.

«Наверное это происходит очень быстро и незаметно, – подумал Аллаэтдин про себя, – во всяком случае смотритель не похож на византийского лазутчика».

На следующий день он опять отправился в баню, но на этот раз в письме не было написано ни строчки, оно было пусто. Ншанджи вновь зашёл в купальню и, вернувшись обратно в раздевалку, обнаружил в своей бохче вместо чистой бумаги пустой кошелёк. Раздосадованный, Аллаэтдин с подозрением посмотрел на всё того же смотрителя раздевалки.

– Опять что- то пропало? -спросил работник хамама у Аллаэтдина.

– Нет, не пропало,– процедил сквозь зубы ншанджи.

Теперь он понял, что надо сделать, чтобы поймать невидимку. На следующий день он в третий раз подряд пошёл в осточертевшую ему турецкую баню. В бохче не было ничего, кроме одежды. Тот, кто придёт за письмом, не найдёт его и будет непременно долго копаться в его вещах. Вот тут-то он его и засечёт. Мысленно радуясь своему замыслу, Аллаэтдин зашёл в раздевалку хамама. Он оставил бохчу на скамейке и, почти не раздеваясь, спрятался за колонной, наблюдая за своими вещами. Вдруг, кто-то стал возмущённо кричать в раздевалке.

– Караул! У меня украли кошелёк с золотом! – причитал низенький толстый мужчина с голой задницей.

Смотритель запер двери хамама и велел позвать стражу. Стражники собрали в раздевалке всех купающихся и велели открыть свои бохчи.

– А это чья поклажа? -строго спросил стражник, указывая на бохчу Аллаэтдина, – быстро открыть.

Уверенный в себе Аллаэтдин открыл бохчу и, о Аллах, там лежал толстый кошелёк с золотыми монетами.

– Это ваш кошелёк?– спросил пострадавшего стражник.

– Конечно, мой! Это моё золото! Он украл их у меня! – завопил мужчина с голой задницей, – держите вора!

– Я не вор! – воскликнул перепуганный до смерти Аллаэтдин, – я дворцовый ншанджи! Я не крал ничего.

– Кто бы ты ни был, но золото этого человека лежит в твоей бохче. Стало быть, ты обокрал его.

– Этот человек три дня подряд ходил в хамам и вёл себя крайне подозрительно. Я это давно заприметил,– сказал толстопузый служитель, тыча пальцем в сторону Аллаэтдина, – все эти три дня он приглядывался к бохчам.

– Во имя Аллаха, ты арестован! – объявил стражник ншанджи.

– Отпустите меня! Я ничего не крал! – стал сопротивляться Аллаэтдин.

– Крал ты или нет, разберётся кадий. А теперь, ведите его за мной,– скомандовал стражник и вывел из бани несчастного Аллаэтдина.

Когда Лев рассказал Роману про этот розыгрыш, тот долго смеялся, а затем добавил:

– Говорил я ему, не надо шутить с нами. Не буди лиха, пока оно тихо. Ну и чёрт с ним. Из темницы его уже не выпустят, тем более он у них был под подозрением. Надо сказать всем нашим, чтобы немедленно перебирались сюда. Оставаться им в Адрианополе уже не имеет смысла. Султан со своим сто пятидесятитысячным войском скоро двинется на нас.

– Сто пятьдесят тысяч? -переспросил Лев, – а сколько у нас защитников?

– После переписи оказалось, что в городе наберётся не более восьми тысяч мужчин, способных держать оружие.

– С таким количеством мы не сможем удержать столицу!– воскликнул в отчаянии Лев.

– Конечно, не сможем. Но мне удалось уговорить генуэзца Джованни Джустиани прийти к нам на помощь.

– А кто такой Джустиани?

– О, это большой специалист по фортификации. Он поможет нам защитить наши стены. С ним прибудут до тысячи генуэзских солдат и матросов, а это уже существенная помощь.