Падение империи

Едва только доверенная старая мулатка придавила один из пальцев на левой руке, бронзового Юстиниана, как статуя, вместе с тяжелым пьедесталом из розового мрамора, бесшумно повернулась на невидимых петлях, открывая узкую и низкую дверь, задернутую темной ковровой занавесью. Галатея раздвинула ее тяжелые складки, и на пороге опочивальни очутился патриций Александр, посланник императора Юстиниана.

Он страстно кинулся перед императрицей на колени, и схватив ее крошечную ножку дрожащими руками, приник к благоухающим розовым пальчикам бесконечным ненасытным поцелуем.

Феодора не сразу отдернула свою ножку. Лениво раскинувшись на мягких подушках, она прищуренными глазами оглядела красивую фигуру молодого патриция, и произнесла наконец мелодичным голосом:

— Довольно, патриций!.. Ты злоупотребляешь моей слабостью. Крайне неосторожно впускать влюбленного мужчину во время туалета. Вспомни, что говорит поэт, знаток человеческого сердца: «Все служит красоте, но не всегда приятно глядеть, как приготовляется то, что восхищает нас в готовом виде». Помня этот совет Горация, мне не следовало бы принимать тебя в этот час и здесь… Но я никогда не нарушаю своего слова, и раз обещала тебе утреннюю аудиенцию, как видишь, держу свое обещание. И тем охотнее, что ты заслужил награду, какую хотел перед отъездом в Равенну. Ты многим рисковал ради меня.

— Заплетай волосы потуже, Галатея! — неожиданно обратилась императрица к своей кормилице, принявшейся расчесывать черные локоны своей госпожи, не обращая внимания на присутствие постороннего мужчины. — Погоди, лучше я сяду в кресло…

— Да, ты рисковал для меня своей жизнью, мой бедный Александр, — продолжала императрица, медленно переходя с дивана в кресло, причем все еще коленопреклоненный Александр потянулся за ней, увлекаемый, как железо магнитом.

— О, Феодора, я отдам десять жизней за одну минуту, подобную этой! — пролепетал он задыхающимся от страсти голосом.

Феодора рассеянно улыбнулась. Ее глаза оставались холодными. Но мог ли заметить это влюбленный безумец, покрывающий поцелуями ее опущенную ручку.

— Я верю твоей преданности, патриций, — продолжала императрица, не отнимая руки, — но… не понимаю, почему ты не предупредил меня о письме этой готки к Юстиниану, и главное, о посылке этого глупого портрета?

— Не гневайся, обожаемая государыня. Я не имел возможности поступить иначе. Все это случилось так внезапно и неожиданно, что я не мог ничего предвидеть и не имел под рукой доверенного гонца. Посылать же к тебе человека ненадежного я, понятно, не решился. С большим трудом удалось мне по крайней мере предупредить Галатею о портрете до императорской аудиенции. Ты появилась своевременно, государыня!

— Да, хорошо, что я оплачиваю приближенных императора лучше, чем он… и иначе! — докончила она мысленно. — Его «доверенный» камерарий не побоится смерти, чтобы угодить мне. Он пропустил меня в нужную минуту, чтобы помочь тебе, недогадливый посланник. Можно ли было придумать что-либо глупее твоего ответа на мой вопрос. Неужели у тебя не хватило сообразительности рассмотреть портрет этой Амаласунты, чтобы узнать, каким годом он помечен.

— Государыня, прости меня… Но твое появление заставило все позабыть. Твоя несравненная красота положительно ошеломляет меня при каждой встрече… Прости мне ради моего обожания!

— Другими словами, заплати мне за мою верную службу? — с очаровательной улыбкой произнесла Феодора. — Ну что ж, я признаю себя твоей должницей и готова… Не эти шпильки, Галатея. Оставь пока — я после выберу украшения. — Да, я готова заплатить свой долг, или, верней, уже заплатила его!.. Слушай же, что было решено императором вчера, после твоей аудиенции. Он хотел было вторично послать тебя в Равенну. Но я убедила его избрать посланника постарше, предпочитая оставить молодого возле себя… Доволен ли ты этим решением, патриций?

Опьяненный счастьем, молодой патриций приподнялся на коленях, и обхватив сильной рукой гибкий стан Феодоры, прильнул жадными губами к ее благоухающим губам.

Императрица слегка отстранила его.

— Довольно на сегодня, Александр! Не мешай искусству Галатеи и берегись оскорбления величества, дерзкий юноша! — она прикоснулась шаловливым ударом белоснежной ручки к его лицу и ласково произнесла: — Завтра вечером, пожалуй, приходи рассказать мне о красоте твоей королевы готов. Сегодня же уходи поскорей. Мне нужен этот утренний час не для одного тебя.

— Ты ждешь другого? — бледнея, пролепетал Александр. — Другой сумел использовать мое отсутствие, сумел понравиться тебе, вечная изменница! Так значит, правда то, о чем шепчутся любопытные в банях и на базарах… Новый друг сумел приглянуться тебе, Феодора?

Жесткая насмешка слегка скривила розовый ротик императрицы.

— А ты, видно, позабыл свои клятвы! — холодно произнесла она. — Ревность не должна существовать для друга Феодоры! Помни это, Александр, если хочешь оставаться другом своей императрицы. Впрочем, на первый раз я прощаю тебя… Сейчас ты встретишься с тем, кого готов считать своим соперником, и успокоишься… Галатея, проводи его!