Падение Калико

Внутри сумки лежит пачка спичек. Те же самые спички, которые мы использовали для поджога здания напротив нас, чтобы отвлечь Рейтов прошлой ночью. Осторожно, чтобы иголки не попали на подушечку кактуса, я чиркаю спичкой и подношу ее к плоду, опаливая глохиды. Вернувшись в наш улей, мы захватили специальные перчатки из шкуры животного, чтобы протирать шипы, но в панике, чтобы опередить орду, мы не догадались захватить пару.

Мое внимание привлекает больше растительности, и примерно в десяти ярдах от нас находится участок побольше с плодами кактуса. Я карабкаюсь к нему, опаливая иголки, и достаю нож, чтобы срезать их, запихивая фрукты в свой мешок.

Другой объект плавает на периферии моего зрения, и повернув голову, я снова смотрю на то что несомненно должно быть миражом. Под низко нависающей скалой, окутанная тенью, стоит небольшая тинаджа, наполненная водой. Мои руки дрожат, когда я вытаскиваю флягу из сумки и бегу по камню к краю бассейна. Вода пузырится во фляге, когда я наполняю ее, и когда я делаю глоток прохладной жидкости, она практически шипит, преодолевая сухость в моем горле. Я давлюсь и выплевываю воду из-за того, что пью ее слишком быстро, но я снова наполняю ее и снова выпиваю жидкость.

От потрескивающего звука мои мышцы напрягаются. Я смотрю мимо бассейна на стены горы. Возможно, это какое-то существо.

Или дикая кошка.

Вряд ли Рейты на такой высоте.

Я торопливо наполняю флягу в третий раз, осматривая окрестности, и спешу обратно вниз по скале, туда, где все еще лежит Брайани, прислонившись к стене. Наверное, отключилась, поскольку она не двигается и не просыпается при моем приближении. Поливая водой ее сухие, потрескавшиеся губы, я бужу ее, и ее глаза почти вылезают из орбит, она тянется к фляге, жадно выпивая жидкость. Она делает паузу, чтобы перевести дух, и пьет еще.

Я достаю из сумки фрукт и разрезаю его пополам, предлагая кусочек Брайани. Мы очищаем фрукт от толстой кожуры и отправляем в рот. Сладкий вкус взрывается на моем языке, и я откидываю голову назад, закрывая глаза, пока смакую его, затем выплевываю семечки. Схватив второй фрукт, я разламываю его, снова делясь с Брайани, которая хихикает над тем, что как я предполагаю, является фиолетовыми пятнами на моих зубах, поскольку у нее тоже пятна.

После пяти фруктов прежний голод больше не терзает мой желудок.

— Мы возьмем с собой побольше и наполним наши фляги.

— Почему бы нам просто не остаться здесь?

Я смотрю мимо нее, осматривая камни.

— Я услышала шум с другой стороны. Может быть, дикая кошка. Хотя, я предполагаю, что большая кошка уже учуяла бы нас. Вероятно, просто маленькое существо. Тем не менее, я не могу избавиться от ощущения, что за нами кто-то наблюдает, и поскольку солнце еще не заняло горизонтальную позицию в небе, у нас есть время найти укрытие.

Брайани подталкивается самостоятельно и, кажется, меньше спотыкается, когда следует за мной по скале туда, где я нашла тинаджу. Она бежит к бассейну с водой, рядом с ней звенят все три фляги, включая ту, которую мы взяли из маминого рюкзака, и наполняет их. Все еще сосредотачиваясь на окружающей обстановке, я сжигаю иголки и набираю еще несколько опунций.

Когда что-то касается моей задней части шеи, я замираю со свистом выпуская воздух, который, я уверена Брайани не услышит из-за ее хихиканья и плеска в воде.

— Так, так. Что у нас здесь? Звук мужского голоса в гуще пустыни примерно так же ужасен, как слышать щелкающие звуки, которые издают бушующие, когда они возбуждены. Это предупреждение о том, что должно произойти что-то плохое.

Крик Брайани привлекает мое внимание к тинаджа, где другой мужчина направляет на нее пистолет.

— Пожалуйста. Не причиняй ей вреда. Ты можешь взять меня. Делай все, что хочешь, но, пожалуйста, не прикасайся к ней.

— Взять тебя? У меня уже есть женщина. Настоящая женщина, с мясом на костях. Какого черта я хотел бы быть с тобой?

Меня охватывает замешательство, на мгновение лишая дара речи. Меня учили, что каждый мужчина, который натыкается на молодую девушку в пустыне, представляет потенциальную угрозу.

— Вы двое вторгаетесь сюда на частную собственность. Этот фрукт. Тинаджа. Принадлежит моему улью.

— Мне жаль. Мы были… голодны. И хотели пить. Мы уйдем.

— Мне тоже жаль. Не могу отпустить тебя сейчас.

— Мы не принадлежим к другому улью. Мы принадлежали, но мы ушли. Я не говорю ему, что на нас напала орда, опасаясь, что он застрелит нас за возможное заражение.

— Зачем ты сделала такую глупость?

— Они были жестоки, — лгу я.

— Они избили нас.

— Не похоже, что ты сильно страдала, бока не съедены.

Мой взгляд скользит к Брайани, которая сидит, скрестив ноги, в то время как мужчина стоит на страже рядом с ней, опустив пистолет.

Давление с задней части моей шеи ослабевает, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как мужчина засовывает пистолет в кобуру. Ему, вероятно, за сорок, судя по небольшой лысине, худощавого телосложения, в отличие от его мускулистого друга напротив нас.

— Вставай.