Падение Калико

— Доктор Эрикссон подумал, что было бы интересно немного сменить тему. Он поднимает подбородок вверх, привлекая мой взгляд к серебряной ленте, как у Валдиса, вокруг его шеи. Он принюхивается, закрывая глаза с улыбкой.

— Боже, ты так вкусно пахнешь, что хочется есть, малышка. И я намерен попировать. Все. Ночь. Долгая.

Он кренится ко мне, и я отскакиваю на шаг назад.

— Подожди. Просто… подожди минутку.

— Одна минута ожидания — это на минуту меньше того, что я смогу быть внутри тебя.

Еще один шаг ко мне, и я протягиваю руку, каким бы бесполезным ни был этот жест.

— Я…. Я видел Нилу. Она в агонии без тебя. Они пытают ее.

Вспышка боли танцует на его лице, и тогда я понимаю, в какие бы моменты он ни был с ней, что-то внутри него сумело привязаться к ней. Однако так же быстро, как и появляется, выражение его лица исчезает обратно, становясь выражением чистой похоти.

— Я ничего не могу с этим поделать. Кроме того, я никогда не хотел Нилу. Я хотел тебя.

Еще два шага, и я загнана в угол, точно так же, как когда он держал меня в комнате наблюдения несколько дней назад. Руки прижаты к стене. Его большое тело прижато к моему.

Он зарывается лицом в изгиб моей шеи и вдыхает.

— Ах, черт. Ты пахнешь персиками и киской. Мое любимое блюдо.

— Ты изнасиловал ее. Ты чуть не убил ее.

Он отстраняется от меня еще раз, пока не становится видно его лицо.

— Возможно, тебе следует спросить доброго доктора о его намерениях в отношении Нилы.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне было приказано не прикасаться к ней. Не приближаться к ней. Они хотели посмотреть, как она переносит боль при течке, когда от нее не избавляются. Уголок его рта кривится в легкой улыбке.

— Я не из тех, кто выполняет приказы. Кажется, я был недостаточно быстр, однако, до того, как ворвался Легион. Его взгляд опускается к моей груди, и он облизывает губы.

— Я бы, конечно, сменил ее, но мне требуется немного больше времени, чтобы закончить. Проводя пальцами по моему горлу и ключице, он изучает мои глаза, как будто оценивая эффект от его прикосновения, который я отчаянно пытаюсь игнорировать.

— Две дюжины ударов плетью были моим наказанием за вмешательство в их маленький эксперимент. И она все равно страдала. Я не святой. Но я бы избавил ее от этой боли. Когда его большой палец касается моего соска через ткань, у меня вырывается тихий стон, который, кажется, делает шире его улыбку.

— Точно так же, как я избавлю тебя от твоего сейчас.

— Нет, не делай этого, Ка… Я резко обрываю себя, чтобы не провоцировать его еще больше, чем он есть.

— Назови мое имя. Я хочу услышать, как ты это произносишь.

Качая головой, я отворачиваюсь от него, когда его рука скользит вниз по моему телу, к бедрам. Боль в моем животе превращается во что-то другое. Что-то, от чего мне хочется прижаться к стене и исчезнуть. Волна влаги трется о мои бедра, пока я изо всех сил пытаюсь удержать его руки там, где у меня болит больше всего, усугубляя стыд, пронизывающий меня. Когда его пальцы скользят по намокшему хлопку, моя спина становится такой же жесткой, как стена позади меня.

— О, смотри, что я нашел, милая девочка. Он проводит пальцами по моим трусикам, прокладывая туннель между половыми губками, и я вздрагиваю. Не от страха или отвращения, а от чего-то другого. Кое-что, в чем я бы не осмелилась признаться вслух.

— Я могу заставить тебя чувствовать себя лучше, Калитея. Я могу унять боль и заставить тебя чувствовать себя чертовски хорошо. Звук моего имени, слетающего с его языка, неправильный. Это неправильно, и это правильно, и у меня слишком кружится голова от желания, чтобы отличить одно от другого.

— Нет. Слово срывается с моих губ на автопилоте, и я благодарна, потому что мой мозг слишком захвачен ощущением.

—Послушай меня, — шепчу я, чтобы не быть услышанной камерами.

— Они хотят, чтобы ты сделал это. Первого Альфу, который оплодотворит меня, отправляют в туннели внизу.

Он усмехается, просовывая руку мне под трусики, где его пальцы скользят по моей чувствительной и набухшей плоти. Когда я выгибаюсь навстречу ему, извиваясь от его прикосновений, давая ему именно то, чего он хочет, его губы растягиваются в порочной улыбке.

— Какие туннели.

— Там, где они хранят лекарство. Его охраняют примитивные Бешенные. Более жестокие, чем мутации.

Не сводя с меня глаз, он наклоняет голову и оглядывается туда, где, как я предполагаю, в комнате спрятаны камеры.

— Если я забеременею, это даст тебе цель. Это то, чего они хотят. И он выбрал тебя первым на случай, если это не удастся. Я только подозреваю, что это так, но подергивание его глаза говорит мне, что я, возможно, права.

Его глаза смотрят вдаль в безмолвном созерцании, как будто он складывает кусочки запутанной головоломки у себя в голове. Движение его челюсти сопровождается раздуванием ноздрей, и он вытаскивает руку из моих штанов, засовывая пальцы в рот. На одну короткую секунду вспышка экстаза танцует на его лице, рассеивая тьму, которая была до этого.

— Мммм. Жаль, на самом деле. У меня такое чувство, что трахаться с тобой было бы невероятно.