Падение, огонь и покаяние

– До того, как их… потребовали Клинки, мне удалось прочитать в неотправленном письме, что он клянётся «тёмной пустоте» в верности, если она ему даст силы сокрушить врага. Он грезил найти Люция и собственноручно расправиться с ним, но не судьба. Погнавшись за тем, что явно не по его силам он продался даэдра и был повержен.

– А кому предназначалось письмо? – спросил Азариэль.

– Какому-то «Приюту Бездны», где-то у Козансета. Так он в письме говорил, что готов признать милость Скумного Кота.

– Самого Шеогората.

– Мне уже всё равно. Рихард продался тёмным силам и теперь им и всем, что он натворил, займутся Клинки. А я, – Айк’Аран поднялся с места с вновь наполненной кружкой, в которой плещется пиво. – Я же хочу забыть всё это.

– Молодость?

– Нет, Лира. Наш поход, – глаза мага стали печальными. – Четыре года бесплодных поисков, где мы хватились лишь за слухи о домыслах и редко выходили на мелкие секточки, связанные с Люцием так же как связаны убийство раба в Морровинде, и рыбалка на берегу моря Призраков.

– И что же ты хочешь забыть? – поднялся с кружкой Азариэль.

– Погоню и безумие, шедшее за ней. Мы же убивали тех немногих братьев и сестёр из Ордена. А, Азариэль, ты же помнишь некоторых из них?

– Да, – опустил голову эльф. – Под Чейдинхолом. Под Бравилом.

– Мне тоже пришлось. Там на стенах крепости мне встретились рыцари из Ордена… точнее они были рыцарями, – несладко сказал Айк’Аран. – В Эльсвейре я бился с магами, которые мне некогда были братьями.

– Тогда предлагаю выпить за тех, кто сбился с пути, – предложил Азариэль. – За тех, кого обманул Люций и сбил с истинного пути.

– Хорошо.

Молча и смиренно все приложились устами к выпивке и с сожалением в сердце отпили, поминая тех, кто стал жертвами ереси и лжи Люция.

– Чем теперь займёшься? – присаживаясь, спросил Азариэль.

– Отправлюсь домой, – Айк’Аран отвлёкся на смешок с другого стола и вернулся к застолью, оторвав кусок колбасы. – Пришло время примириться с родителями и успокоиться. Там и останусь.

Услышав ответ, Азариэль ощутил лёгкое присутствие радости. Айк’Аран, человек вечно хмурый, сдержанный сейчас расцвёл практически призрачной улыбкой, а в глазах извечную грусть сменило облегчение, вознесённость. Азариэль же рад увидеть таким человека, рад, что теперь он придёт к миру.

Таверна продолжает наполняться посетителями. Работяг и крестьян становится всё большее и трактир медленно, но верно становится всё веселее и шумнее. Игры, пари и жаркие споры, на пару с пьяным весельем дают этому месту приятную атмосферу шумного дружного застолья, которую не встретишь в сии грозные времена.

– Гэ’эль, – обратился Азариэль. – Я вот всё не могу понять одной вещи.

– И какой же? – нахмурилась девушка.

– Почему ты решилась присоединиться к Гончим? Зачем тебе охота на наших бывших братьев и сестёр?

Эльфийка секундно промолчала, а затем голосом медленным дала ответ:

– Это печальная причина. Ваши, так называемые «родственники» по Ордену, убили моего брата. Я с вами всё это время была, помогала не ради Империи и даже не ради вас, простите. Всё это было местью за брата… попыткой хоть как-то отплатить за его смерть.

– Зачем же ты меня спасла тогда?

– Азариэль, – скривила губы дама, ловко уходя от вопроса. – Лучше передай мне бутылку рома.

– Рома тебе? – ухватился за бутылку Рафаэль и протянул Гэ’эль. – А в голову не ударит?

– Я не такая слабая, как люди.

– Да чего тебе не угодно-то в людях? – не повышая голоса, спросил Готфрид.

– А мы низшая раса! – вспылил Рафаэль. – Не достойны её эльфийского благородства и славы.

– Нет-нет, – запротестовала против таких слов Гэ’эль. – Что вы такое говорите.

– А тогда почему? – надавил редгард.

– Рафи, – подала голос вторая эльфийка. – Не будь так напорист. Возможно это что-то личное, возможно это зов крови и воспитания.

– Я всегда говорил, что эта нелюбовь лежит где-то глубоко, – аккуратно предположил Азариэль, ощущая приятную лёгкость от хмеля.

Гэ’эль умолкла. Глаза уставились в одну точку, наполнившись сокрытой печалью.

– Я не, не люблю людей. Вовсе нет. Я просто считаю их род… неготовым к правлению, слишком он молод для этого.

– Причины?

– Хах, вам нужны причины? Да, Азариэль, ты прав как пророк, пророчащий о будущем, но только сказ то о прошлом.

– Так что же произошло на самом деле? – Азариэль навострил всё внимание на ответ эльфийки.

– В молодости, когда я ещё была на Саммерсете, моя семья жила в небольшой береговой деревеньке. Мои отец и мать не были землевладельцами или лордами. Они держали лавку магических товаров, и доход у нас был не самый большой, если честно. И всё пропитание деревни зависело от торгового договора старосты с Восточной Имперской Компанией.

– А как же власти провинции? – неожиданно прозвучал вопрос от Лиры.

– Мы оказались слишком незначительной деревенькой, чтобы имперские ставленники в Алиноре нам помогли. Про нас попросту забыли, и вспоминали раз в год, когда приезжали, чтобы посчитать и забрать налоги.

– И?