Падение, огонь и покаяние

Глаза молодого эльфа уставлены костёр и в зрачках отразились пляшущие язычки пламени, второе огню в душе альтмера. Следом он поднял голову и через покров листьев смог разглядеть небесную твердь, мгновенно выразив недовольство:

– Зараза, похоже, собирается дождь.

Погода совсем не радует. Густые и свинцовые облака закрыли небесную голубизну и сиятельную солнечную лазурь, накрыв землю сплошным массивом серости. Было понятно, что облака совсем скоро прольют массивы небесной влаги, залив эти места грозовым ливнем. Кроны деревьев, в небольшом леске у Бравила, музыкально шевелились от лихого ветра, который постепенно перерастал в предштормовой песне и уже готовился лихой стеной воздушных потоков пройтись по Тамриэлю.

– Брат, ты не сожалеешь о том, что отправил Лиру к агенту имперской разведки?

Азариэль повёл лицом в сторону,

– Нет, брат. Не жалею. Она не предаст, не в этот раз.

– Почему? Один раз она уже отступилась.

– Я видел по её глазам.

– Глаза? – полон удивления Готфрид.

– А ещё я отправил с ней Гэ’эль. Вместе они быстро доберутся до нужного места и приведут всех, кого нужно. Мы же оставили в поместье нашего связного?

– Да, брат, оставили.

– Облака…

Хоть погода и не преподносит подарков, но штурм обязан был состояться, ибо так решили на совете. После недолгих прений с магом Рафаэль всё же согласился с ним, что необходимо воззвать к помощи имперским силам, пускай даже и незаконным путём. И тогда Айк’Аран приступил к незаконной миссии, к которой и готовился. Он за несколько часов смог подделать несколько распоряжений Имперской Канцелярии и приказов офицеров Империи. Не сказать, что они получились образцовые, но довольно сносные. Обыденный командир солдат не сможет различить разницы между оригиналом и фальшивкой.

– Ну, когда они вернуться? – Азариэль повернул голову в сторону развалин имперского форта, которые обнесены самодельными лачугами, подобно плоти опухолями. – Рафаэль, зараза.

Азариэль не выпускает из ума, что его друг ушёл на разведку около получаса назад и так до сих пор не вернулся. Альтмер сильнее сжимает рукоять меча, отгоняя самые худшие мысли.

– Лучше молись, чтобы с бумажками всё сладилось.

В памяти возникли детали операции. Айк’Аран и Рихард должны били найти блажащий гарнизон имперских войск и отдать «распоряжения» о ликвидации «особо опасного культа, угрожающего безопасности южного Сиродила» – как было написано в документе.

– Я думаю, они справятся брат.

– Что ж, мы можем на это только надеяться. А ты вообще за эти четыре года как? Много наших погонял?

– Нет. И знаешь, я бы хотел закончить всё это безумие, я хочу покоя.

– Как думаешь, сколько ещё предателей осталось? – раздался звук лязга, и рикассо меча Дунхарта отразило свет костра. – Сколько нам придётся ещё убить бывших братьев и сестёр?

– Ты всё ещё так их называешь? – усмехнулся норд, взяв обоюдоострую секиру. – Для меня они – вороги, достойные смерти.

– Понимаю. Но всё же вместе с ними мы когда-то принимали клятвы, ели и пили.

– Да, брат.

– А где Ронан?

– В патруле.

Азариэль вспомнил, что отправил бывшего стражника Цитадели, пошедшего за Рихардом, «гулять» возле их лагеря, чтобы их случайно не нашли.

– Ты не боишься, что костёр нас раскроет, Азариэль?

– Как видишь, никого нет, а если и подойдут, то скажем – желаем вступить в ваш культ вольностей, но боимся подойти.

– Хорошо, – готфрид помедлил пару мгновений под тягостью сомнений, но всё же решил задать вопрос. – А ты вспоминаешь её?

– Кого?

– Аквилу. Я помню, вы с ней были очень дружны. Прям как брат и сестра по крови.

– Аквила, – болезненно вымолвил Азариэль и только собирался погрузиться в мириад воспоминаний, как вырвал себя из них усилием воли выдернул себя из бездны памяти. – Иногда. Пойми, Готфрид, я за ней два года носился. Два года искал и не нашёл.

– Да зачем оно тебе надобно было?

– Я и сам порой не понимаю, – впившись очами в кострище, медленно говорит Азариэль. – Не могу оставить друга, который мне спас жизнь, не могу. Хочу всё выяснить и даже помириться.

– И чего ты добился за два года?

– Ничего. Абсолютно. Кажется, мне нужно остановить её поиски. Остались незавершённые дела с Люцием и его бандой, в которых я хочу поставить жирную точку.

– Его кровью, брат?

– Непременно, – после сказанного Азариэль готов был погрузиться в мечты о том, как самолично расправиться с отступником, как вонзит ему меч в чёрное сердце, но Готфрид продолжает:

– Как твоя рука?

Матово-золотистые, словно из латуни, кончики пальцев сверкают в свете костра, ловя на начищенной поверхности каждое движение огонька. Альтмер пошевелил металлическими пальцами механической руки и вновь убедился, что металлы каким–то неведомым образом подчиняются его нервной системе. Холодный ветер обволакивал металл, но Азариэль не чувствовал этого, его рука лишена всяких ощущений. Ни боли, ни приятных касаний, и щекотки: ничего рука не чувствовала, разве что приказы воли хозяина.

– В порядке. Всё хорошо.