Падение Света

— Любая повивальная бабка скажет просто, — говорил Прок, глядя только на Сорку, избегая глаз леди Сендалат. Та качала ребенка, но не обращала на него внимания: взгляд ее не отрывался от языков пламени. — Важнее всего, конечно же, молоко матери. Уход и забота. Дитя без присмотра слабеет духом и часто погибает. Или потом в жизни требует невозможного, страдает неутолимой жаждой.

— Я держал ее, — встрял Вренек. — Гладил по волосам.

Прок кивнул. — Но лишь касания матери, юный Вренек, поддерживают лучше всего. — Он помолчал, подбросил дров в камин. Искры полетели, озаряя ночь. — Кроме этих природных вещей, что может поддержать новорожденное дитя? Я могу ответить. Ничто иное!

— Заберите его в свои руки, Прок! — бросила Сендалат. — Ощутите, что это не слабачка, едва способная плакать!

— Нет нужды, миледи. Глаз целителя произвел оценку задолго до касания руки. Итак, сорвем покров тайны. Здесь работают неестественные силы…

Сорка фыркнула. — Ошеломительный диагноз.

Морщась, Прок продолжал: — Не только в зачатии, хотя тут мы лишены подробностей, но и в самом ребенке.

— У нее одна лишь цель, — заявила Сендалат. — Защищать брата. Пока она не может. Но знает это и подстегивает себя.

— Сомневаюсь, что воля стоит за…

— Воля, Прок. Моя!

— Так вы кормите ее чем-то незримым, миледи?

Лицо Сендалат сияло в отраженном пламени. Она изучала огонь, и вопрос лекаря вызвал странную ухмылку на губах. — Матери поняли бы. Мы делаем детей теми, кем они должны стать.

— Вы говорите о словах, но еще годы пройдут, прежде чем она…

— Я говорю о воле, сир. Говорю о необходимости как о силе, чего вы явно не понимаете.

— Необходимость как… сила. — Прок хмурился, глядя в камин. — Да, ваши слова поистине смущают. Сама идея необходимости намекает на недостаток, миледи. Откуда же вы берете силу?

— Мать забрала его у меня. Отослала в Харкенас. Это было неправильно. И неправильно было отсылать меня в Дом Драконс и снова делать заложницей.

— Тогда я усомнился бы и в ее советах относительно воспитания.

— Я найду Орфанталя. Сделаю все так, как должно быть. Никому меня не остановить. Даже Корлат.

Разговор встревожил Вренека, хотя он не мог бы сказать, почему. Нечто ярко пылает в леди Сендалат, но он не уверен, что это любовь или нежность. Не уверен, что это вообще хорошее чувство.

— Дитя слишком быстро растет, — не унимался Прок. — Неестественным образом. Волшебство питает Корлат, и это весьма тревожное заключение. Не станут ли эти роды первыми?

— Демон дал ей дитя, — сказала Сорка. — Ты тянешь не за ту нить.

— Миледи, — настаивал Прок, — сама жизнь есть бремя. У вашей дочери есть свои нужды. Брат не увидит в ней защитницу. Нет, он скорее сам захочет защитить ее.

— Не станет. Он — тот, кто имеет значение. Тот, кого я избрала.

— А Корлат разрешили выбрать вас, миледи? Или способ зачатия? Семя отца? Не слишком ли много бремен ей нести?

— Лишь одно. Она будет хранительницей моего сына.

Вренек думал о времени в повозке, когда держал дитя в руках и смотрел на прекрасное лицо, в сияющие глаза. Не видя никаких бремен. «Нет, их несем мы, вторгшиеся в ее мир. Страх моей матери в лесу, боязнь остаться одной, и того, что я умру где-то, а она не узнает. Даже страх перед Джиньей, нашей свадьбой и что мы уедем. Мы несем эти страхи.

Правильно сказала Сендалат: страхи порождают нужды, а собрание нужд дает силу.

Но я отвернулся. Сделал что нужно. Взял иное бремя. Стал разочаровывать. Необходимости могут не только толкать, но и притягивать.

Сам найду Орфанталя. Все ему расскажу. Заставлю обещать, что отвернется от матери. Прочь от нее, прямиком к Корлат. Будь братом, скажу я. Старшим братом. Держи ее руку и не дай матери вас разорвать.

Я так и сделаю. В Цитадели. А потом пойду искать плохих солдат. Убью их и домой к Джинье. Сниму тяжесть с матери — не все, но что-то смогу ей сделать».

— Кажется, вы забыли про демона, — сказала Сендалат. — Он выбрал меня. Не вас, Сорка, ни другую женщину. Меня.

Ответ Прока был таким тихим, что Вренек едва расслышал. — Бездна побери…

* * *