Падение титана, или Октябрьский конь

— Мы можем дать вам сколько угодно воды, Марк Катон, но у нас мало еды на продажу. В Египте голод, поэтому нам не удалось закупить пшеницу. Но мы можем продать вам овец и овечий сыр. Пока вы здесь, мы обеспечим твоих солдат дикой петрушкой, но для хранения она не годится.

— Мы будем благодарны за все, что вы сможете нам выделить.

На следующее утро он оставил Луция Гратидия и Секста Помпея разбираться с людьми, а сам предпочел продолжить беседу с Филопэмоном. Чем больше он разузнает об Африке, тем надежней.

Паретоний служил перевалочной базой для многочисленных путешественников, которые следовали к оазису Амона, чтобы проконсультироваться у его оракула, такого же знаменитого на этом берегу Нашего моря, как и оракул греческих Дельф. К его обиталищу вел двухсотмильный путь через пустыню — царство длинных песчаных дюн и голых скал, где лишь мармариды кочевали от колодца к колодцу со своими верблюдами, овцами и большими кожаными палатками.

Когда Катон спросил об Александре Великом, Филопэмон нахмурился.

— Никто не знает, ходил ли Александр в Амон, чтобы задать вопрос оракулу, или это Ра, главный бог Египта, позвал его в оазис, чтобы обожествить, — печально ответил он. — Все Птолемеи, начиная с первого, Сотера, были пилигримами, независимо от того, являлись ли они царями Египта или сатрапами Киренаики. Мы привязаны к Египту через его царей, цариц и оазис, но в нас течет финикийская кровь, а не македонская и не греческая.

Пока Филопэмон рассказывал о стадах верблюдов, которых город держал для сдачи внаем, Катон думал о своем. «Нет, нам нельзя задерживаться здесь надолго, но если мы поплывем, пока дует Кор, он принесет нас в Александрию. А после того, что царь-мальчик сотворил с Помпеем Магном, вряд ли Египет безопасен для римлян, противников Цезаря».

— Пока дует Кор — невозможно, — пробормотал он.

— Кор? — удивился Филопэмон.

— Аргестес, северо-западный ветер, — объяснил Катон, называя ветер по-гречески.

— О, Аргестес! Скоро он затихнет, Марк Катон. В любой день может задуть Апарктиас.

Апарктиас, Аквилон — пассаты! Да, конечно! Сейчас середина октября по календарю, но по сезону — середина июля. Должен вот-вот показаться Сириус.

— Тогда, — сказал Катон, вздохнув с облегчением, — у нас нет необходимости злоупотреблять твоим гостеприимством, Филопэмон.

На следующий день, в октябрьские иды, на рассвете подули пассаты. Катон был занят проводами Корнелии Метеллы и трех ее кораблей. Он смотрел, как они отплывают, испытывая какие-то непривычные для себя теплые чувства. Она передала ему деньги, которые были при Помпее Великом. Двести талантов серебряных монет. Пять миллионов сестерциев!

Флот отплыл на третий день после того, как подули пассаты. Настроение у людей было лучше, чем в те дни, когда Помпей набирал их в свою огромную армию для гражданской войны. Большинству было под тридцать, несколько лет службы в Испании превратили их в опытных ветеранов, и это было очень ценное войско. Как и другие рядовые, они жили, мало что зная о жестокой борьбе между политическими фракциями Рима и о репутации Катона как сумасшедшего фанатика. Они считали его замечательным человеком — дружелюбным, веселым, отзывчивым. Такие эпитеты сильно удивили бы даже Фавония, если бы он узнал, что ими характеризуется его дорогой друг Марк Порций Катон. Солдаты от души приветствовали Секста Помпея и кидали жребий, чей корабль возьмет его на борт. Ибо Катон не хотел брать на свой флагман сына Помпея Великого. Луций Гратидий и два философа — такую компанию он еще мог переварить.

Катон стоял на полуюте, его корабль плыл во главе пятидесяти кораблей, покидающих бухту Паретония. Ветер надувал паруса, первая смена гребцов работала с энтузиазмом. Еды было достаточно — на двадцать дней. Двое из местных фермеров вырастили небывалый урожай нута под хорошими зимними дождями и достаточно пшеницы, чтобы накормить Паретоний. Они с удовольствием продали Катону большую часть нута. Увы, не бекона! Требуется италийский дубовый лес, полный желудей, чтобы растить свиней, из которых получается отличный бекон. О, хоть бы в Киренаике нашелся кто-нибудь, занимающийся свиноводством! Соленая свинина все лучше, чем вообще никакой.

Пятисотмильный вояж на запад, к Киренаике, занял восемь дней. Открытое море, не надо бояться ни мелей, ни рифов. Киренаика — огромная «шишка» на северном побережье Африки, расположенная ближе к Криту и Греции, чем совершенно ровный берег между нею и Дельтой Нила.

Сначала они зашли в Херсонес — семь сбившихся в кучу домов, украшенных гирляндами рыбацких сетей. Луций Гратидий подплыл к берегу и узнал, что чуть дальше, всего в нескольких милях от деревушки, находится огромное поселение Дарнис. Но слово «огромное» на языке рыбаков мало чем соответствовало римскому понятию. Дарнис оказался городком размерами с Паретоний. Там была вода, но из провизии — одна рыба. Восточная Киренаика. Плыть еще тысячу пятьсот миль.