Падение титана, или Октябрьский конь

— Я понимаю, — ответил Статилл, суетясь вокруг пожилого Афенодора Кордилиона, который быстро худел и стал кашлять. — Нам следовало предусмотреть, что Киренаика встанет на сторону победителя.

— Следовало, — с горечью подтвердил Катон, дергая себя за бороду. — Пассаты будут дуть еще в течение четырех рыночных интервалов, так что мне надо как-то заставить Лабиена уехать отсюда. Когда задуют южные ветры, мы в провинцию Африка не попадем. А Лабиен больше хочет ограбить Кирену, чем сделать что-то полезное для нашего дела.

— Ты своего добьешься, — успокоил его Статилл.

И Катон добился-таки своего, чем был обязан богине Фортуне, которая решила взять его сторону. На следующий день пришло сообщение из порта Арсиноя, удаленного к западу миль на сто. Гней Помпей сдержал слово и отправил оставшихся шесть с половиной тысяч раненых Катона в Африку. Их принесло к Арсиное, и местные жители отнеслись к ним тепло.

— Значит, мы покидаем Аполлонию и плывем в Арсиною, — решительно сказал Катон.

— Через один рыночный интервал, считая сегодняшний день, — сказал Лабиен.

— Еще восемь дней? Ты с ума сошел? Делай что хочешь, глупец, но завтра я забираю мой флот и плыву в Арсиною!

Ворчание перешло в рев, но Катон не был Цицероном. Ему удалось нагнать страху на Помпея Великого, и он ничуть не боялся таких дикарей, как Тит Лабиен. Тот стоял, сжав кулаки, оскалив зубы и сверкая черными глазами, впившимися в холодную серую сталь глаз Катона, но потом обмяк и пожал плечами.

— Очень хорошо, мы отплываем в Арсиною завтра, — сказал он.

И там богиня Фортуна покинула Катона: его ожидало письмо от Гнея Помпея.

Дела в провинции Африка обстоят неплохо, Марк Катон. Если я продолжу путь с такой же скоростью, то смогу организовать базы для моих кораблей по всему южному побережью Сицилии, захватив даже пару островов Вулкана для переправы зерна из Сардинии. Фактически все складывается так хорошо, что я решил оставить своим заместителем здесь моего тестя Либона и отправиться в провинцию Африка с большим количеством солдат, оказавшихся в Западной Македонии и попросивших меня разрешить им сражаться против Цезаря.

Поэтому, Марк Катон, хотя мне и неловко, я вынужден просить тебя незамедлительно прислать мне все твои корабли. Они тут очень нужны, и я боюсь, что здоровые солдаты имеют преимущество перед твоими ранеными. Как только смогу, я пошлю тебе освободившиеся корабли, их будет достаточно, чтобы доставить всех твоих людей в провинцию Африка. Однако предупреждаю, что тебе придется выйти в открытое море. Воды у африканского побережья между Киренаикой и провинцией Африка очень коварные, они не пригодны для плавания, и у нас нет карт. Будь здоров и принеси жертву, чтобы ты и твои раненые после стольких страданий поскорей добрались до нас.

Он остается без кораблей. И они не успеют вернуться до того, как южный ветер сделает их возвращение невозможным.

— Что бы нас ни ожидало, Тит Лабиен, я настаиваю, что ты тоже должен послать свои корабли Гнею Помпею! — громко заявил Катон.

— Не пошлю!

Катон повернулся к Афранию.

— Луций Афраний, как консуляр ты старше нас. Следующим идет Марк Петрей, потом я. Тит Лабиен, хотя при Цезаре ты был пропретором, претором тебя никогда не выбирали. Поэтому решать не тебе. Луций Афраний, что ты скажешь?

Афраний до мозга костей был человеком Помпея Великого, а Лабиен что-то значил в его глазах лишь потому, что тоже родился в Пицене. Все-таки клиент Помпея.

— Если сын Магна требует наши корабли, Марк Катон, значит, он должен получить их.

— А мы застрянем здесь с девятью тысячами пехотинцев и тысячью конников. Поскольку ты, Марк Катон, так предан mos maiorum, что ты предлагаешь делать? — сердито спросил Лабиен.

— Я предлагаю идти пешком, — спокойно ответил Катон.

Никто не осмелился что-либо сказать, но у Секста Помпея забегали глаза.