Падение царского режима. Том 3

Горемыкин. — Очень может быть, но только я ничего не помню.

Председатель. — Но вы не отрицаете, что это высочайшее соизволение было вами испрошено?

Горемыкин. — Как же я могу отрицать, когда вы его читаете?

Председатель. — Вы, ответственный, получили подпись безответственного по закону носителя верховной власти, действия которого совершенно противоречат закону. Получив высочайшее повеление, вы написали военному министру Поливанову два письма с требованием, чтобы это высочайшее повеление было приведено в действие.

Горемыкин. — Эти письма, какие они были, — теперь не помню.

Председатель. — Затем, 7 декабря 1915 года вы испросили новое высочайшее повеление, также в порядке верховного управления.

Горемыкин. — О чем?

Председатель. — О том, чтобы, вопреки закону, понятие военных интересов было распространено и на внутренние дела.

Горемыкин. — Я ничего не помню.

Председатель. — Но вы также не станете отрицать, что этот доклад бывшему императору, называемый докладом о постановке надзора за повременною печатью, был вами сделан?

Горемыкин. — Может быть, я не помню. Я не могу сейчас дать вам никаких объяснений, потому что ведь я действовал по распоряжению власти, которая меня поставила.

Председатель. — Да, но вы — юрист, и знаете, что вы должны исполнять только законные требования власти и отвечаете за незаконные.

Горемыкин. — Я совершенно понимаю; но дело в том, что закон и незакон трудно чрезвычайно различить.

Председатель. — Как же может действовать министр, который затрудняется различать законные действия от незаконных?

Горемыкин. — Это совсем дело другое, — как там действуют министры. Дело только в том, что по многим вопросам это может быть спорно: законное или незаконное это распоряжение.

Председатель. — Считаете ли вы спорным вопрос о том, что нельзя ввести предварительной цензуры без законодательных учреждений в государстве, где предварительная цензура по закону отменена?

Горемыкин. — Так нигде ее и не вводится; где же она вводится?

Председатель. — Мы только что говорили об этих мероприятиях.

Горемыкин. — Так что же я могу вам сказать?

Председатель. — Я хотел бы обратить ваше внимание на следующее: мы знаем, что в силу вашего возраста в вашей памяти могут не сохраниться отдельные конкретные факты; но дело идет о целой полосе вашей деятельности как председателя совета министров, а не о конкретных фактах.

Горемыкин. — Что же я могу сделать в этом отношении?

Председатель. — Объясните нам.

Горемыкин. — Я объясняю вам, что в этом отношении я подневольный человек.

Председатель. — Вы знаете великолепно, что вы не должны были испрашивать соизволения на незаконные распоряжения и что грань между законным и незаконным вы должны были проводить в своей деятельности.

Горемыкин. — Теперь я не в состоянии и это обсудить.

Председатель. — Не будем больше спрашивать. Мы обсудим ваши объяснения и через несколько дней дадим вам ответ на вашу просьбу о разрешении вам выезда.

XXXVIII. Допрос С. П. Белецкого 15 мая 1917 года.

Содержание: Военная агентура. Волнения в Туркестане, в Балтийском и Черноморском флотах. Регистрационный отдел. Боковое освещение. Циркуляр Климовича 20 мая 1916 года. Заграничная агентура. Книга по поводу 300-летия дома Романовых, изданная в Германии. «Масоны». Ревизионные поездки заграницу для проверки агентуры. Воздействие на иностранную прессу. Отношения с французской, английской, германской и итальянской полицией. Международная конвенция об анархистах. Балканская агентура. Секретные сотрудники, призывающие к террору и экспроприации. Сотрудники из лиц, совершивших государственные преступления или уклонившихся от воинской повинности. Тактика по отношению к деятельности умеренных и активных групп. Циркуляр Кафафова о евреях. Письменные показания Белецкого.

* * *

Белецкий. — Я не докончил еще вопросов о военной агентуре и о заграничной агентуре.

Председатель. — Выслушаем сначала о военной агентуре.