Падение царского режима. Том 3

Председатель. — Предъявлен С. П. Белецкому совершенно секретный циркуляр от 5 сентября 1913 года за его подписью, и Белецкий признал, что такой циркуляр действительно им был разослан. — Желательно выслушать дополнительный ответ на вопрос, связанный с делом Малиновского. Имеется указание, что вы предоставляли иногда свободу действий представителям крайних течений и ликвидировали более умеренные группы, например, среди социал-демократии.

Белецкий. — Я заявил, что относительно Малиновского я признал свою виновность. Я понимаю всю нравственную нечистоплотность этого дела, но я должен сказать, что я не позволил бы себе указать Малиновскому на это; я бы просил иметь в виду историю, если бы поинтересовались, 5-е делопроизводство посмотрите за этот период времени. Затем я не позволил бы себе сделать то, что через год было сделано: возбуждение уголовного преследования против депутатов той же самой партии. При мне, как вы знаете, ни один из депутатов, даже в уличных движениях, где был, например, Петровский и Бадаев…

Председатель. — Через год были посажены на скамью подсудимых более крайние члены партии. Нас интересует, в связи с делом Малиновского, обратное положение.

Белецкий. — Из дел департамента полиции вы увидите, что нас, как практиков, больше интересовала не идеология, представителями которой являлись меньшевистские организации, а те, кто осуществлял; нас интересовала партия большевиков и ее задачи; если иногда натыкались на такие случаи, то эта случайность была; я не скажу, чтобы это была система. Нет, мое единственное желание было не дать соединиться этим двум течениям в одно, чтобы легче было бороться; здесь имеют значение еще два отделения. Для вас будет иметь громадное значение, если вы заинтересуетесь трудами седьмого делопроизводства. Это делопроизводство, которое при мне было довольно широко поставлено; в последнее время, при генерале Джунковском, должен отдать справедливость генералу Джунковскому, оно наблюдало за ходом, как последней переписки в фазисе розыска (через розыскные органы наших офицеров), так и за охраной переписки, за дознаниями; вы видели листки красные, зеленые, — это форма судебного ведомства, которая была принята в министерстве, главным образом, для обвинения.[*] Первоначальное обвинение даст вам возможность судить, какова форма агентурных данных, чтобы возбудить против данного лица то или другое обвинение. А затем вы уже увидите, какой сравнительно небольшой процент из данных дел (я сам заинтересовался этим вопросом в конце моего директорства) проходит в следственном порядке, и какая часть идет в смысле охраны переписки.[*] Затем, если вы возьмете краткие журналы особого совещания (только не те, которые подписывались в заседаниях наших), в каждом деле, при кратком журнале, вы увидите подробный доклад о содержании; тут можно проследить течение, которое в тот или другой момент, при том или другом директоре, при том или другом министре, по отношению к той или другой партии, существовало; я, например, боялся в делах, когда ставилась типография и т. д., чего-нибудь скользкого. Иногда, в первое время, вы увидите, что, наоборот, облицовка, так сказать, дела довольно интересна. В вашем распоряжении имеется много чиновников, которым можно поручить это сделать. Тогда, в сумме данных, вы можете получить характеристику деятельности, это очень интересно. П. К. Лерхе — он 40 лет в департаменте полиции, в большинстве случаев заведывал делом о высылках. Он может дать вам характеристику каждого директора, отношения каждого товарища министра и министра к делам.

Председатель. — Мы должны вам задать вопрос, касающийся известного циркуляра о евреях 9 января 1916 года, за подписью Кафафова, который послужил основой для запроса в Государственной Думе, вы можете вкратце изложить историю этого циркуляра, ваше отношение к нему и отношение к нему Кафафова?

Белецкий. — Если позволите сказать откровенно, Кафафов в данном случае не виноват, он проглядел; он подписал необдуманно, потому что отношение его к евреям не таково. В последнее время он отошел уже от прокурорского надзора, а до этого он был членом судебной палаты, так что политикой сравнительно мало интересовался. Я хорошо знаю его мировоззрение; у него, может быть, есть отрицательные стороны, но он не отличался человеконенавистничеством и нетерпимостью, воззрениями крайне правыми, чтобы сделать это сознательно. Затем этот циркуляр, хотя я должен за него отвечать, потому что я был тогда товарищем министра, мне не показывался. Это было, как снег на голову.

Председатель. — Вы помните, что в основу циркуляра было положено не проверенное вами письмо начальника главного штаба Алексеева на имя министра внутренних дел от 16 декабря 1915 года?