Падение царского режима. Том 3

Председатель. — Дальше, 10-го октября, от имени директора департамента С. П. Белецкого был составлен доклад в связи с тем же свидетелем Караевым. В докладе, между прочим, говорится, что было сделано надлежащее распоряжение к предотвращению побега и самовольной явки Караева в город Киев; тем не менее в последнее время в печати появилась заметка о том, что административная власть препятствует Караеву прибыть в суд и выступить в качестве свидетеля со стороны защиты. В виду этого, докладываете вы министру, во избежание дальнейших нареканий на действия администрации, вы предложили Дьяченко спросить прокурора судебной палаты, не будет ли найдено нужным доставить Караева в суд; но не указать ли, с целью поколебать его свидетельские показания, как материал для защиты, что Караев был сотрудником и оказался не заслуживающим доверия? Дальше вы излагаете, что, по этому поводу, вышло разногласие между прокурором судебной палаты Чаплинским и гражданским истцом Замысловским. Чаплинский заявил, что прокуратуре Караев не нужен, а Замысловский полагал, что нужен в интересах гражданского иска. В виду этого, вы не предрешаете вопроса о доставлении Караева на суд и предоставляете это «на благоусмотрение вашего высокопревосходительства». Здесь есть резолюция министра внутренних дел Маклакова, которая как будто идет вразрез с вашим предыдущим объяснением, что участие департамента в деле Бейлиса не было актом самостоятельным; надпись Маклакова — уклоняющегося свойства: «нет нужды нам прикладывать свои старания к тому, чтобы во что бы то ни стало Караев был в Киеве, это дело суда, а не министерства внутренних дел». Министр внутренних дел этой надписью становится на точку зрения Чаплинского о невмешательстве. Как вы совместите то, что говорили раньше, с этой умывающей руки надписью?

Белецкий. — В данном случае, может быть, он не советовался со Щегловитовым; может быть, они не переговорили.

Председатель. — Не помните ли вы отношения департамента полиции к другому свидетелю по делу Бейлиса, к Сергею Махалину?

Иванов. — Это был секретный сотрудник?

Белецкий. — Кажется, я так припоминаю.

Иванов. — Может быть, вы припомните об этом Махалине, не он ли удостоверял, что сознавался Сигаевский,[*] что Ющинский был убит тремя ворами в квартире Чеберяк?

Председатель. — Телеграмма от 11-го сентября очень тревожная. В телеграфном донесении на ваше имя Дьяченко рассказывает: «Махалин общем умело, логично, доказывал, что Ющинский убит тремя ворами в квартире Чеберяк; показания Махалина связи показаниями Красовского нанесли серьезный удар обвинению; перекрестный допрос был безрезультатен, только выяснилось революционное прошлое Махалина. Председатель Болдырев, прокуратура, Замысловский убеждены Махалин был сотрудником подполковника Иванова. Раздраженный Замысловский требует, чтобы Махалин был на суде разоблачен Ивановым недобросовестном сотрудничестве, заявляет мне, если дело провалится, он думской кафедры будет обвинять охранное отделение в провале дела. Подполковника Иванова провокации, подкупе. Ходатайство телеграфировать мне сведения сотрудничестве Махалина, иначе затрудняюсь действовать. Сегодня получил сведения, евреи скупают билеты для входа на процесс, предполагают освистать Пранайтиса во время экспертизы. Просил жандармское управление тщательно расследовать, принять по соглашению председателем соответствующие меры. Председатель, прокуратура часто советуются со мной, просят распоряжений, вынужден проявлять активную деятельность». Вы понимаете, что кроме председателя и обвинителя на суде является какой-то ваш чиновник, уставом уголовного судопроизводства не предусмотренный?

Белецкий. — Это не в смысле вмешательства, а в смысле внешнем; тогда стояла громаднейшая толпа перед судом.

Председатель. — То, что это ваше предположение вряд ли правильно, следует из соседней фразы: «Не имея инструкций, затрудняюсь действовать, дабы не итти вразрез с желаниями министерства»; дальше — доклад: «Прокурор палаты мне заявил, что нужда приводе сосланного в Иркутскую губернию Бориса Андроникова Рудзинского теперь миновала». Значит, вы после этого распорядились по департаменту, чтобы вам дали справку о Махалине. Вам эту справку дали: из нее видно, что Махалин был секретным сотрудником под псевдонимом «Василевского» в киевском жандармском управлении; затем, в 1911 году, в киевском охранном отделении, под псевдонимом «Депутат»; получал 50 рублей в месяц жалованья, при чем летом 1911 года оказывал услуги под руководством подполковника Иванова; он одновременно ухитрялся получать жалованье из киевского губернского жандармского управления и из охранного отделения. В виду этого, по сообщению полковника Шределя, он был признан не совсем чистоплотным в денежных расчетах, и в настоящее время не состоит сотрудником. Вы положили на этой справке какую-то резолюцию, будьте добры прочесть ее.