Падение царского режима. Том 5

Родичев. — Это бывший шпион?

Крыжановский. — Нет, я рассматривал это дело. Человек очень скверный, но, повидимому, не шпион. Я потом узнал данные, он судился в старые годы за то, что обманным образом продал иностранцам подложный план минных заграждений Кронштадта, и был обвинен в обыкновенном мошенничестве, но, по высочайшему повелению Александра III, дело слушалось в военном суде, и он был приговорен не за мошенничество; тут было признано что-то вроде измены. Затем он был помилован и был членом городской думы в Минске. Когда его избирали, выяснилось все это дело, и он был, по постановлению Думы, признан неимеющим полномочий.

Председатель. — Вы не помните, в связи в этим Шмидтом, было обвинение в составлении погромных прокламаций?

Крыжановский. — Я должен сказать, что я всегда относился совершенно отрицательно ко всяким слухам о том, что правительство разводило какие-нибудь погромы. Я убежден, что Плеве никогда никаких погромов не устраивал; но лица, имевшие касательство к правительству, могли, за свой страх, что-нибудь организовывать.

Председатель. — Вам не известен при Комиссарове факт напечатания погромных изданий в самых стенах департамента полиции, в так называемой пробковой комнате?

Крыжановский. — Да, я слышал, и, может быть, даже отметил в записках свое отрицательное отношение к таким господам, как Комиссаров и Герасимов. Вообще, это были личности весьма темные, об этом я не скрою. О факте напечатания прокламаций я помню, но не знаю, насколько это серьезно. За всю 15-летнюю службу я от этих сфер отделялся каменной стеной.

Председатель. — Кто из членов Думы состоял на жалованьи?

Крыжановский. — Я полагаю, Марков с компанией.

Председатель (читает). — «Были члены, вошедшие в Думу, заручившиеся обещанием выдачи содержания. Такие назывались командированными в Думу. Конечно, они принадлежали по преимуществу к правому крылу».

Крыжановский. — Я должен сказать, что Столыпин относился вообще скептически. Многое, что здесь отмечено, сказано с его слов. Да, я забыл сказать, что были выдачи на поддержку Галицийской газеты, гр. Бобринскому.

Председатель. — Далее, вы изволили быть участником роспуска 2-й Государственной Думы и последующего изменения государственного закона о выборах?

Крыжановский. — Во 2-й Думе я редко бывал, ибо круг моей деятельности, как товарища министра внутренних дел, был чисто специальный.

Председатель. — Вы пишете в своих записках: «Вторая Дума была в сущности еще хуже первой, как по необразованному радикализму, так и по неспособности к какому-либо полезному труду. Стало очевидным, что без изменения избирательного закона и без предоставления решающего голоса тем слоям населения, которые воспитались на земской работе, нельзя получить Думу, способную к государственной деятельности». Затем вы рассказываете вкратце историю создания нового избирательного закона, который написан вами. Скажите, к какому времени относится начало работ по созданию этого закона?

Крыжановский.— Вероятно, к началу мая; все это было сделано чрезвычайно скоропалительно. Если вы изволили сличить закон 1907 года, то, в конце концов, изменения коснулись весьма немногих пунктов. Были совещания совета министров, на которых я не был. Я позволю себе сослаться на лицо, имевшее отношение к правительству, на Шванебаха, который являлся представителем течения, полагавшего, что необходимо Думу совершенно не созывать. Он подавал какие-то записки по этому предмету наверх. Он не состоял в совете министров, но я слышал, что он был представителем того течения, чтобы Думу не созывать и ограничить срок представительства государственного совета. Кто еще примыкал к этому, я не знаю, но про Шванебаха знаю, потому что мне приходилось с ним лично говорить. В совете министров, в моем присутствии, были суждения об основаниях изменений. Это было в мае, может быть, в апреле 1907 года, хотя вопрос об этом возникал еще в 1906 году, в промежутке между 1-й и 2-й Думами.

Председатель. — Вы не можете вспомнить точно?

Крыжановский. — Это можно установить по протоколам совета министров.

Председатель. — Но вам известно (вы, кажется, отмечаете в своих записках), что совет министров конспирировал свои работы по поводу этого закона настолько, что высшее правительственное учреждение не вело журналов и протоколов.

Крыжановский. — Я знаю, что были заседания вне моего присутствия; в моем присутствии было, кажется, только 2 заседания.

Председатель. — Что же было на этом заседании?