Падение в неизбежность

Как только они уехали, Марина вздохнула с облегчением и побежала собираться; правда, до назначенного времени оставалось целых три часа, которые надо было пережить и не свихнуться от нетерпения. Время пролетело очень быстро. Она делала маски для свежести и сияния лица, натирала тело дурманным маслом, которое нашла в Любкиной ванной, и несколько раз переодевалась. Ей хотелось выглядеть эффектно, но не слишком вызывающе – как любил Фёдор. Простая белая юбка чуть ниже колена и нежно-розовая блузка с коротким рукавом… Долго сомневалась, но от высоченных каблуков отказаться не смогла. Волосы укладывать не стала, вспомнив, как тогда на Кап-Ферра он отметил, что ей очень идут естественные, чуть мокрые волосы.

Ровно в пятнадцать ноль-ноль за ней заехал чёрный новенький майбах, из него вышел водитель – симпатичный мужик средних лет в элегантном костюме и галстуке, поприветствовал и любезно открыл заднюю пассажирскую дверь. Он ловко подхватил чемодан, повозился немного в багажнике и с извинениями, что забыл самое главное, протянул ей букет бело-розовых пионов, красиво уложенных в пакет с лентами так, что из него торчали только пушистые головки.

Рядом стояла филиппинка, мило улыбалась и, как радостный болванчик, кивала головой. Сказать «Не говорите никому!» не хватило смелости: чужой человек, и в Маринкином исполнении по-английски эта короткая фраза прозвучала бы не иначе как угроза. В том, что филиппинка расскажет ровно всё, что увидела, Марина не сомневалась. «Ну и ладно! Пусть остальное сами дофантазируют! Вот задачку я всем подкинула! Вика сразу всё поймёт. Любка изведётся, строя догадки – и это станет лейтмотивом всего отдыха, – и обязательно будет приставать к Вике, типа она всё знала и помалкивала. Лерке точно до фонаря: свалила, значит, так надо было!»

Фёдор ждал у входа в отель, щурился от солнца и улыбался своей странной улыбкой то ли от хорошего настроения, то ли от азарта, что сейчас начнётся игра «кто кого». Сегодня у него были ясные глаза голубого цвета без примеси стального оттенка, который часто пугал её своей необычностью, словно предупреждал об опасности. В Фёдоре сошлось нечто необъяснимое, из чего складывалась его особая притягательность, но Марина неосознанно догадывалась, что он создан лишь для себя и ни одна женщина не будет с ним до конца счастлива.

– Прогуляемся по набережной? Такое солнце! В Москве второй день льёт дождь, – он посмотрел на её ноги, засмеялся и прижал к себе. – Ты неисправима! Ну куда мы пойдём гулять на таких каблуках?! Твой чемодан уже в номере, может, что-нибудь поудобней?..

– А цветы?

– И цветы уже там!

– Спасибо… Мне было приятно.

– И мне приятно!

– Почему?

– Потому что понравилось дарить тебе цветы…

Они выползли из номера только к вечеру на ужин в небольшой итальянский ресторанчик, который находился совсем неподалёку, в одном из переулков Канн, и был популярен в основном среди местного населения. Фёдор водил пальцем по карте вин и ворчал:

– Провалялись весь день! Ещё немного, и никуда бы не попали.

– Не надо было подниматься в номер и переодеваться!

– Тебе что-то не понравилось? Мне показалось, это ты не выпускала меня из кровати. Я, честно говоря, не ожидал, что ты столько продержишься. Голодная?

Он протянул к ней руку, дотронулся до щеки, медленно спустился ниже и, едва касаясь, провёл кончиками пальцев по губам. Марина застыла, и на глазах заблестели слёзы.

– Ты что?! – он впервые смутился. – Та-а-а-ак! Давай лучше выпьем. Хочу виски. Будешь?

– Буду, – тихо промямлила Марина, испуганно поглядывая на него.

«Не сдержалась! Так много для радости и счастья, а я не знаю, как подступиться к этому состоянию и избавиться от грусти. Всё, что происходит сейчас, скоро закончится безвозвратно. Почему я каждый раз как прощаюсь с ним? И откуда эти мысли?»

Никто ей за весь день так и не позвонил, даже Игорь. Она знала, что надо набрать его самой, откладывала, искала удобный момент, но не сложилось. Всё из-за Фёдора, он вёл себя так, будто никакого мужа не существует, и ничего странного в этом не было, ведь она вела себя точно так же. Когда пришли в номер, сразу разделись и завалились спать. Марина пару раз пыталась встать и смыть косметику – он не отпускал.

– Мне нравится, когда ты просыпаешься лохматая и с остатками туши на ресницах. Меня это вставляет.

– Ты извращенец!

– Ещё какой!

Она отвернулась, он прижался к ней и закинул на неё ногу.

– Тебе не тяжело?

– Нет…

– Я страшно устал. Но утром берегись! Тебе достанется. Утром я бываю дикий…

– Ты и так дикий… – уже сквозь сон прошептала Марина. Ей хотелось назвать его любимый, но это было не по правилам. Пусть скажет первым…

Они проснулись почти одновременно. Горничная с вечера наглухо задвинула шторы, и в номере было темно, как ночью.

– Сколько времени? Я сто лет не спал так крепко! А это что за взъерошенный воробей рядом?

Марина попыталась освободиться от его рук, которые нежно, но настойчиво скользили по её телу.

– Подожди… Я в ванную… Быстро… Ну Фёдор!

– Это предрассудки, – он крепко держал её и не уступал. – Тихо! Не ломай кайф…