Падение в высоту

– Тебе понравилось? – спросил Тимофей, когда они пробивались к выходу.

– Очень.

– И мне. Как тебе девочки?

– Какие?

– Которые танцевали, – ошарашено ответил Тима и взглянул на Леню. – Да ты дрых весь концерт!

Клиневский лишь счастливо улыбнулся.

На следующий день принявших присягу распределили по ротам. К большой радости Лени и Тимофея их направили в третью роту.

– Отлично! Теперь точно на дембель вместе пойдем, – сказал Клиневский, упаковывая вещи.

– Но перед этим пуд соли съедим, – ответил Тимоха, весело хлопая друга по плечу.

– Надеюсь, до пуда мы не дотянем, – засомневался Леня. – Но по мешку перловки точно хряпнем.

– Побыстрей, давайте! А то возитесь как ленивцы, – крикнул из коридора сержант.

– Вот, блин, козел! – процедил сквозь зубы Тимофей.

– Достал этот Янов! Никогда по человечески не скажет. Вечно орет, да с разными насекомыми сравнивает. Убил бы, гада!

– Во-первых, орать у него должность такая, – вдруг вступился за сержанта Леня. – А во-вторых, ленивец это не насекомое.

– А в третьих?

– А в-третьих, пошли быстрей, пока он кирзачем не подогнал.

Рота, в которой друзьям предстояло служить оставшееся время, встретила подозрительной тишиной. Старший лейтенант Брагин, теперешний их непосредственный командир, первым делом завел молодое пополнение в учебный класс и провел с ними небольшую беседу.

– Значит, так, бойцы. Объясню сразу. Рота у нас тихая, но боевая. Дедовщины, какую вам показывали на гражданке в фильмах ужасов, здесь нет, но сесть себе на шею старослужащие тоже не позволят. Во всем нужна мера. Поэтому, если где-то что-то, говорите мне. Но не дай Бог я узнаю, что кто-то из вас не подчинился сержанту или взводному! Лично заставлю очки драить. С этим понятно?

Солдаты утвердительно кивнули головами.

– С этим разобрались. Теперь дальше. Как вам, наверное, уже известно в нашей части основной упор делается на физическое развитие солдата, но наша рота непосредственно выполняет и боевую задачу. Поэтому к физической подготовке у нас добавляется моральное и духовное развитие. Предупреждаю, будет тяжело, но надеюсь, что к концу службы из вас получатся настоящие защитники. И не только Родины. Для первой беседы, я думаю, хватит. Вопросы есть? Тогда все. Выходи строиться!

– Дежурный! – крикнул старший лейтенант, когда они выстроились в коридоре. – Покажи бойцам кровати и пусть до обеда займутся уборкой помещений.

– Ну, как тебе новый дом? – спросил Тимофей, натирая до блеска краны в умывальнике.

– Поживем – увидим, – уклончиво ответил Леня, усердно работая тряпкой.

Началась настоящая служба. Благодаря занятиям в спортивной секции физические нагрузки для Клиневского оказались не так уж и тяжелы, как предупреждал их командир, политические и специальные занятия тоже не были для него обузой, а когда старослужащие узнали о том, что он играет на гитаре, Ленин авторитет вырос в несколько раз. Через три месяца службы Леня уже имел такие привилегии от «стариков» и от офицеров роты, о которых солдат, не прослуживший хотя бы полгода, и мечтать не мог. А вот Тимофей сломался. Физически крепкий с виду, он оказался слабоват духом. С каждым днем Тима становился все молчаливей, с лица не сходило угрюмое выражение, похудел, осунулся. Взгляд стал неспокойным, бегающим. Леня пытался с ним поговорить, подбодрить как-то, помочь, но всегда наталкивался на раздражительный отказ и просьбу отставить его в покое. А когда старослужащие стали приглашать Клиневского на свои вечерни посиделки, Тимофей и вовсе перестал с ним общаться. Через полгода в санчасти освободилось место помощника фельдшера, и Леня с огромным изумлением узнал, что его друг чуть ли не на коленях просил, чтобы его взяли на эту должность.

«С гнильцой оказался пацан!» – с сожалением сделал вывод Клиневский, и вычеркнул его из коротко списка своих друзей.

Они стали избегать встречи друг с другом.

Но не долго длилось Ленино переживание о потере товарища. Перемены в его армейской жизни заглушили боль утраты, а частые Светины письма вытесняли из сердца горечь обиды и наполняли любовь и нежностью.

На одном из утренних построений полка командир части зачитал приказ о присвоении некоторым солдатам воинских званий. То здесь, то там из строя раздавались выкрики: «Я!». Леня стоял в этот холодный осенний день на плацу и вспоминал, что именно сегодня, но только ровно год назад, он сжимал хрупкие девичьи плечи в прощальных объятиях.

«Подумать только, уже целый год прошел!» – размышлял Клиневский, слушая в пол уха фамилии счастливчиков. – А ведь как будто вчера было. Слезы, поцелуи, военкомат. Так, глядишь, и дембель скоро.

– Рядовому Клиневскому… – донесся до Лени голос командира, и тут же последовал чувствительный толчок в спину.

– Я! – автоматически вырвалось у него.

– … присваивается воинское звание – младший сержант!

– Служу Советскому Союзу! – прокричал он, и только теперь до него дошло, что случилось.

Весь оставшийся день Леня принимал поздравления, нашивал на погоны лычки, и изучал прав и обязанности сержанта. Отдыхать он лег глубоко за полночь.

– Здравствуй, любовь моя!